Мамалыжный десант - [125]
В молчании сидели в «додже», доедали холодный кулеш. В горло мерзлое месиво лезло плохо, два глотка спирта трапезе не особо помогли. Ну, день такой.
– Спим три часа. Потом едем.
На войне мертвым сном засыпают не только мертвые. Поганое это занятие – воевать, уж настолько поганое, что и описать невозможно.
15. Декабрь. Разделенный город
Добрались благополучно, хотя и со сложностями. Недалеко от переправы попали под бомбежку, но немцы налетели слабенько и были сразу отогнаны. Больше хлопот доставляли проверки документов. Физиономия сержанта Лавренко, побитая во время боя среди проклятого щебня, порядком распухла, из телогрейки лезла клочьям вата, выглядел боец откровенно пропитым и бродячим, что вызывало закономерное подозрение – не старший, пусть малой, но колонны, а черт знает кто. Поколебавшись, Тимофей рискнул позаимствовать среди запасной формы что-то поприличнее. Кожаный летчицкий реглан очень даже подошел. Щеголеватый сержант СМЕРШа, пусть и с пострадавшим лицом – иное дело. Приходилось и за рулем буксируемого «опель-пежо» сидеть, дороги сугубо фронтовые, последние дни у группы выдались суровыми, выматывались водители быстро.
Ближе к Будапешту хутора и поместья в окружении голых садов пошли гуще. Дорога вела по склонам холмов, то и дело показывались новые поселки с прямыми, как по линейке выстроенными улицами, сходящимися к обязательной церкви. Начались пригороды: Мадьород, Чемер, Киштарча… Тут чуть зевнешь указатель, не туда свернешь, запутаешься. Войск движется много: артиллерия, тылы, снова артиллерия. Тянутся навстречу колонны пленных венгров в светло-зеленых шинелях. Девушки-регулировщицы, замерзшие на нездоровом, бесснежном холоде, сердито машут на всех флажками…
Все же прибыла транспортная опергруппа в срок, пусть и не с утра, но и не припозднились. Оргар[46] – дальний пригород Пешта, оказался довольно пуст и безлюден – вот дальше, в самом городе громыхало, тучей стояло дымовое облако. Штурмовали уже не первый день, и было понятно, что бои сложные. А здесь – в Оргаре – располагались тылы, местные жители в основном поразбежались, было спокойно, полевая прачечная развешивала в голых садах бесконечные веревки с солдатским бельем – казалось, снег наконец выпал.
Тимофей сразу направился в отделение комендатуры. Оказалось, ждут, даже уже расквартировали, дом выделили. В сопровождении комендантского бойца доехали до места.
– Ночами беспокойно. Лазят, шпионят, гранаты кидают, – рассказывал автоматчик. – Будьте начеку. Глянь, дверь-то вскрыли!
Оставили Сергеева за машиной страховать, открыли кованую калитку, двинулись во двор, держа автоматы наготове, но из дома тут же крикнули:
– Отставить, свои!
Тимофей уже и сам понял – диверсанты вряд ли печку станут растапливать.
Вышел старший лейтенант Земляков:
– Вовремя, мы сами только-только… – Тут Земляков оценил состояние бойцов и техники. – Тима, где это вас так?
Тимофей кратко изложил суть событий, сбили с ворот замок, загнали-затащили во двор технику. Потом доложил уже обстоятельно. С Земляковым прибыли двое офицеров: уже хорошо знакомый капитан Жор, и незнакомый старший лейтенант. Этот поджарый послушал и молча вышел с автоматом к воротам. Остальные тоже молчали. Земляков прошелся по комнате, подсыпал угля в малопонятный очаг-полу-камин и пробормотал:
– Словакия… Это при таком-то проработанном маршруте?! Слов нет.
– Жаль Захарыча, – вздохнул капитан Жор. – Хороший был человек. Надежный.
– Слов нет, – повторил Земляков.
– Разрешите водителям выспаться, – попросил Тимофей. – Они уже не соображают ничего, вымотались.
– Отдыхать безотлагательно. Ты тоже иди, падай. Так, товарищ капитан? – глянул Земляков на старшего по званию.
– Распоряжайся, Евгений. То по вашей с Ивановым части, я вот – техническими проблемами займусь, – капитан кивнул на дымящий камин.
– Надо бы сразу радиатором заняться. И продукты там промерзли, – сказал Тимофей.
– С этим успеем. Иди, спи. Или официально приказать нужно? – проворчал Земляков.
Тимофей все же вышел к машине, проверил, как накрыто имущество, Земляков и молчаливый старлей Иванов помогли занести внутрь дома продукты.
– А еще спальники жутко дымом провонялись, – сказал Тимофей, чувствуя, как даже в относительном тепле мгновенно слипаются глаза.
– Переживем. Иди спи, сказано же.
Сергеев с Сашкой уже храпели на просторном диване, завалившись в сапогах и телогрейках. Культурный Сергеев, правда, под ноги портьеру подстелил. Тимофей придвинул к стене стулья, выбрав угол, за которым камин, развернул спальник. Словацким станционным дымом действительно шибало крепко, да и венгерские дороги ароматов прибавили. Сапоги снимались с трудом, да и сил уже не имелось. Тимофей заполз в мешок, нащупал локтем автомат. В спальнике было сыровато, но сейчас согре…
На войне любая безопасность – относительная. Но если боец ее чувствует, то организм и сознание могут отключиться полностью. Редкая роскошь, но случается…
Просыпался сержант Лавренко вроде бы единственный раз – пришлось отодвигаться от прогревшейся стены.
Окончательно пробудился Тимофей в темноте – должно быть, уже глубокой ночью. Никто не будил, хотя, наверняка дел было полно. Ну, начальства тоже хватает – надо было бы, растолкали. Хотелось пить, а еще помыться. Сворачивая спальник, Тимофей печально подумал, что о бане мечтать не приходится – в наступлении она вещь редкая, придется ждать стабилизации фронта. Видимо, уже после взятия Будапешта мыться будем.
