Мамаево побоище. Русь против Орды - [28]

— А дружина на что?

— Нет, хитрее сделаем. Есть у меня людишки верные, пусть последят за обоими. Если удастся — подслушают, или лучше того — грамоту, бумагу какую раздобудут. Сам посуди: Вельяминов боярин, дворянин, он только княжескому суду подлежит, причём в составе суда десяток бояр должен быть. А им доказательства подавай.

— Верно! — нехотя признал Боброк.

— А вы ступайте и держите язык за зубами. За службу верную тебя, Михаил Андреевич, хвалю.

Воеводы вышли из дворца.

— Ну, Михаил Андреевич, мы своё дело сделали. Теперь пусть у князя голова болит.

Однако или людишки князя неосторожны были, или в ближнем княжеском окружении изменщики подлые нашлись, но Некомат и Вельяминов встревожились и верхами в Тверь ушли, к брату Дмитрия, князю Михаилу.

Прибыли они к нему 5 марта 1375 года.

При дворе князя Михаила Александровича беглецов приняли с радостью. Оба сразу стали ближними ко князю людьми. Через некоторое время им доверили быть послами в Орду, выдали деньги. Посольство было успешным, и 14 июня 1375 года предатели привезли в Тверь ярлык от Мамая на великое княжение. Михаил Александрович возликовал. Он Ордою назначен великим князем!

У князя Московского Дмитрия были в Твери свои люди — даже среди бояр, и он узнал о ярлыке Мамая на великое княжение буквально через неделю. Ярости князя не было предела.

— Лучше бы я сразу послушался Бренка и казнил изменников!

Трон под князем зашатался. На главенство среди княжеств претендовали сразу Литва, Тверь и Рязань. И каждый из князей по происхождению, знатности рода, мог притязать на это место.

Но власть любят все, и никто без боя, без сопротивления её не отдаёт. Тем более что в глубине души Дмитрий не признавал Мамая законным ханом, поскольку в жилах его не текла кровь Темуджина. Темник, захвативший власть в Орде хитростью, обманом, убийствами, силой. Даже не все татары его поддерживали, в основном только Крым.

Потому князь решился на войну. Был объявлен сбор, и 29 июля 1375 года большая рать двинулась на Тверь. Вот где пригодились заранее возведённые мосты!

Рать беспрепятственно дошла до Твери и осадила её. Князь Тверской, Михаил Александрович, не был готов к выступлению Дмитрия, не успел собрать ополчение и запёрся в городе.

После нескольких отбитых штурмов начавший испытывать голод, поскольку запасов нового урожая не было, князь Михаил запросил мира. Был подписан мирный договор, в котором оговаривалось, что Тверь становится союзником Москвы, а князь Михаил отрекается от ярлыка на великое княжение. Но боярам дозволялось свободно переходить от одного князя к другому с сохранением своих земель и вотчин — за исключением злоумышлителей и изменников.

Войско торжественно вернулось в Москву, и первой же грамотой князь Дмитрий отобрал у Ивана Вельяминова вотчину, «взял на себя».

Забегая вперёд, скажу, что после победоносной битвы на реке Воже, когда было разбито войско Бегича, в обозе был обнаружен беглый поп, а при нем — мешок «злых зелий». При допросе с пристрастием поп показал, что он был послан от Вельяминова Ивана с целью отравить великого князя.

В допросную избу пригласили самого Дмитрия, где он выслушал признания пытуемого. Мешок «злых зелий» был сожжён, а попа сослали в дальний монастырь.

Князь призвал к себе Боброка и Бренка, рассказал им о беглом попе и мешке «злых зелий». На совете решили Ивана убить. Только сказать легко, а как это сделать, паки Вельяминов в Орде обретается, носа не показывая ни в Москву, ни в Тверь?

Бренок подсказал идею, на первый взгляд маловыполнимую.

— Пусть брат его младший, Николай, хоть как-то позорное пятно с рода снимет. Собственноручно грамотку брату отпишет, поплачется на жизнь, сообщит, что у Ивана князь вотчину «на себя взял», что посоветоваться желает.

— Не станет Николай этого делать! — Боброк потряс бородой. — Нешто он родственника, брата родного, на виселицу приведёт?

— А вот мы и посмотрим, кто ему дороже — я или брат. Откажется — сниму с воевод! — сказал Дмитрий.

— Правильно! Он ни в чём предосудительном замечен не был. Вызовет брата, знамо — честен перед князем, — добавил Бренок.

Так и сделали. Боброк с Бренком сами объяснили младшему Вельяминову сложившуюся ситуацию.

Побледнел Николай, пот со лба рукавом вытер. Написать письмо и вызвать из Орды брата — значит, своими руками на смерть его отправить. Отказаться — впасть в немилость у князя, лишиться чина воеводского, а то и земли.

Тяжко далось Николаю решение, однако, взвесив всё, грамоту такую с купцами в Орду он послал.

Иван Вельяминов объявился в Серпухове в начале августа 1378 года. Он был опознан и схвачен. После допроса при писарях, записавших его признания, был осуждён на казнь. И ни один из бояр, присутствующих на суде, не посмел вступиться — слишком велика и очевидна была его вина.

Боярина казнили 30 августа 1378 года в Москве, на Кучковом поле, при стечении народа, отрубив голову мечом.

Не ушёл от наказания и Некомат Сурожский, коего поймали через четыре года, и зимой 1383 года казнили — 21 января, в 4 часа пополудни. Так бесславно окончили свои дни изменники, заговорщики и предатели.

После разоблачения заговора Михаил Бренок сильно поднялся при дворе. Должность его осталась такой же, но за столом на пирах у князя он сидел сразу после Боброка. Остальным боярам пришлось потесниться. Михаил стал «ближним» боярином, кому князь верил, и Михаил часто давал дельные советы.