Мама, я Великан - [6]

– Думаете? А мне бы хотелось…

– Уверен, – говорит он уже серьезнее. – Так вот, сверху пришли новые указания. В конце месяца издательству исполнится пять лет, и нас ждут перемены.

Улыбка исчезает с моего лица.

– Пять лет – это не юбилей, – говорю, насторожившись.

– Зато цифра красивая и администрации надо. Понимаешь – надо. Ну устроим праздник, что нам, трудно, что ли, подготовим программу, поднимем охваты. Мне звонил сам Валентин Валентинович… – главред начинает щелкать пальцами, вспоминая фамилию начальника. – Белый, опенок, дубовик… Как же, как же…

– Груздь, – напоминаю я. – И что же?

– Точно! И Груздь считает, что нам нужно быть… продуктивней, – последнее слово он произносит проникновенно. – Как в прошлом году.

– Будет новая команда? – У меня округляются глаза.

– Расширить или заменить команду было первым предложением головного офиса, но я хочу работать старым составом и дать каждому сотруднику возможности для роста. – Василий Палыч вздыхает. – Нам в спину дышат конкуренты из Golden City, их продажи за последние два месяца почти равны нашим. У них железная хватка, штат больше, финансирование щедрее, ты же знаешь. – Он сжимает губы. – Нам нельзя сдавать позиции.

Тут я начинаю понимать причины его утреннего негодования. Если сейчас, имея по одному фронту работы, не все в срок справляются с задачами, то что будет, если увеличить нагрузки?

– Дело в контроле, – продолжает главред, – сейчас есть я и есть журналисты. Вы работаете – я проверяю, одобряю, ругаю, наказываю, премирую. Но у меня уже сил не хватает. Ребята это чувствуют. Кто-то стал халтурить и писать левой пяткой, кто-то нагло садится на шею, кто-то даже… – он сильно хмурит брови, – даже не посещает места, которые освещает! Это неприемлемо!

Набрав побольше воздуха, я струной вытягиваюсь в кресле и, кажется, понимаю к чему он ведёт.

– Нет, нет, нет… – качаю головой.

– Да, Ия. Да! – кивает главред. – Мне нужен заместитель и правая рука. И нужен срочно.

Только не это!

Только не я!

Хочу перечить, объясниться, возмутиться, но Василий Палыч останавливает меня взглядом.

– Ты не можешь отказаться, потому что сам я не справлюсь, а кроме тебя мне довериться некому. Ия, я не оставляю тебе выбора, так нужно, я чувствую!

Глава 7 Демоны

Невозможно смотреть на то, как она летит в кабинет главреда. Счастливая, окрылённая, понимающая вес всех возможностей, которые может дать ей этот старый хрен.

Просто невероятно.

Когда я представляю, как они спят, мне хочется разбить его морщинистую морду. Хочется вцепиться в башку и бить его лбом прямо о стол в кабинете. Долбить нещадно, раз за разом, пока кровь не начнёт брызгать во все стороны, и пока он не станет в ужасе звать на помощь.

Сегодня её повысили.

Дурно думать об этом, а не думать невозможно.

Столько лет главред сам стоял у руля. Сам решал все вопросы. Сам координировал работу и выводил нас в топы!

Не хватает фантазии, чтобы вообразить, как она этого добилась.

Что я ощущаю? Понять это очень просто – я чувствую зависть! Обжигающую и обволакивающую!

Мама всегда говорила мне, что завидовать нельзя, что зависть съедает изнутри и не приносит ничего, кроме злости и боли. Но меня это чувство толкает вперёд, заставляет вкушать жизнь, желать и искать пути добиться желаемого.

Если бы она была здесь, возможно, поняла бы меня.

Глава 8 Великан

Я не созванивалась с родителями два дня – на душе кошки скребут.

Нет, я давно не завишу от них, но осадок после неприятного разговора с мамой никак не исчезает. Может быть, она права? Или я была слишком резка?

Не знаю, наверное, как всегда, хороши мы обе.

Я пытаюсь отвлечься от мыслей о маме и кручу в руках пригласительный Эфа на какой-то умный форум.

– Филип… Фи-и-илип… Филип-п-п…

Больше всего в его имени мне нравится первая буква – «ф» с артиклем «э».

Э-ф.

Коротко, понятно, необычно. Каждый раз, когда глянцевый прямоугольник скользит между пальцев лицевой стороной вверх – читаю его полное имя. Сначала растягиваю «и», проглатывая согласные, затем выдуваю «п», и она тянется за именем, как пушистый хвост за котом.

– Оставь пригласительный в покое, – говорит он, не отрываясь от ноутбука. На экране столбы непонятных графиков. – В пятницу не смогу забрать тебя с работы, начало в пять.

– Я вижу. – Семнадцать ноль-ноль – обведено и подчёркнуто. Наверняка постарался шеф Эфа, делая акцент на недопустимости опозданий.

– А ты бы пошла со мной? – почти равнодушно спрашивает он.

– Нет, – отвечаю, отложив пригласительный и растянувшись на постели.

– Вот как? Почему это? – он не ожидал такого ответа.

– Не люблю тусовки. На последней конференции от Белочерного со мной никто даже не разговаривал – пришлось ходить по залу между кучек людей в дурацком платье с голой спиной, улыбочкой и светским видом…

Засмеявшись, Эф наконец отрывается от экрана.

– … и там наверняка все будет очень пафосным. Таким же, как твоё имя.

Покачав головой, он закрывает ноутбук. В спальне становится темно, но лучи света, долетающие из-за окна, едва уловимо освещают лицо Эфа.

– Ты когда-нибудь отстанешь от моего имени? – Встав из-за письменного стола, он задергивает шторы, включает ночник и ложится рядом прямо в спортивных штанах и домашней футболке.