Мама, я Великан - [22]

Всё моё тело замирает от волнения, смешанного со страхом.

Я смотрю на Глеба во все глаза и не знаю, что сказать.

Неужели… Неужели здесь творится какое–то волшебство?!

Но вдруг Глеб широко и искренне улыбается:

– Да ладно тебе, я пошутил, не пугайся! – почти смеясь, говорит он, – просто всё выдумал!

– Как? – говорю онемевшими губами.

–Ты когда спала, пальцами шевелила, как будто печатаешь, а пока нес тебя в дом, что-то без остановки бубнила про работу.

–Да ладно… – у меня вырывается вдох облегчения, – а я уже подумала, что…

Не договорив, я покачиваюсь на стуле и заливаюсь хохотом.

– Видела бы ты своё лицо! Прости, если напугал, не смог сдержаться и не пошутить!

Глеб тоже начинает смеяться и, поставив чашку, касается пальцами моей руки.

Мурашки пробегают снова.

– Я тоже офисный работник, хоть сейчас и не похож на себя обычного. Но суета утомляет – без этого дома я уже давно сошёл бы с ума.

Почему-то я не убираю руку, продлевая прикосновение, и ещё раз обвожу взглядом дом.

Маленькие окна вместо панорамных витражей, старая люстра вместо длинных ламп дневного света, деревянный стол вместо блестящего офисного пластика.

Всё очень простое, скромное и такое… настоящее.

Пожалуй, я могу понять, чем ему нравится здесь.

Глава 24 Демоны

Мама говорила тошнотворно спокойным тоном и объясняла, что мои страхи, срывы и злость – нормальны. Что если я не могу спокойно реагировать на её отношения с другом – пусть будет так. Пусть моя злость выходит наружу, и так она уйдёт, а вместе с ней уйдёт и ревность

Ревность!

Какая глупость, считать мое отвращение ревностью!

Считать, что плевок в наш маленький неприкосновенный мир, разлом нашей семьи – ревность!

И ладно, если бы всё треснуло случайно, по воле случая, но нет. Мама своими собственными поступками ломала наше счастье, а в трещины и дыры совал свои ручищи «друг».

Стоило мне представить их вместе, целующимися или обнимающимися, как тело начинало знобить, и подкатывала тошнота. Хотя при мне они не позволяли себе даже за руки держаться, но мое воображение дорисовывало все отвратительные подробности, стоило другу перешагнуть наш порог.

Мама говорила со мной так, как говорят с сумасшедшими. И вместе со злобой приходило разочарование.

Моя трепетная, нежная, красивая мать позволила чудовищу приблизиться к себе. Допустила его в свою жизнь, прониклась к нему чувствами и решила осчастливить своим присутствием.

Дура! Какая же она дура! Ведь это так грязно и глупо!

Зачем она портит свою безупречность и растрачивает себя на какого-то урода?!

Ведь нет ничего чище и светлее, чем любовь к своему ребёнку! Почему ей мало этой чистейшей благородной нашей любви?!

И хотя внутри сидело понимание того, что мамино сердце велико и сможет любить и меня, и «друга», мое собственное сердце сжималось и щетинилось. С каждым днём сильнее.

Я помню тот разговор о ревности, тот день, когда глупость мамы стала очевидной. А ко мне пришло понимание – я люблю её меньше, чем раньше.

Глава 25 Великан

Эф приехал быстрее, чем я ожидала.

Я позвонила ему с телефона Глеба и объяснила, где и через сколько времени меня встретить.

Подходя к трассе, издалека вижу его чёрную машину у обочины.

– Спасибо, – говорю, остановившись и повернувшись к Глебу. – Дальше я дойду сама.

– Парень ревнивый? – Улыбается он.

– Нет, просто сама… – я пожимаю плечами.

– Ну, хорошо. Иди, – он переминается с ноги на ногу и кивает в сторону дороги.

Я тоже мнусь, посматривая то на Глеба, то в сторону трассы. Знаю, что за деревьями нас не видно – но я-то вижу машину Эфа и отлично знаю, как сильно он волнуется.

– Надеюсь, с лосихой всё будет в порядке.

Глеб рассказал, что когда услышал мой крик и вышел из дома, издали он увидел лосиху с кровоподтеком между глаз.

– Не волнуйся, морды у них крепкие. Ничего с ней не случится, – Глеб смотрит на меня пристально, не отводя глаз.

В его волосах скачут солнечные лучи, делая их ещё светлее, чем задумано природой. Во взгляде таится какая-то неизвестная мне глубина. Губы сомкнуты в доброй улыбке. И только эта дурацкая одежда делает его нелепым.

По спине пробегают мурашки.

Вот же оно, вот… То самое волшебство момента, которое я все время надеюсь встретить, но не нахожу в своей обыденности. Вот – это оно! Мне кажется, его можно потрогать руками, попробовать на вкус, почувствовать аромат…

– Не забывай обрабатывать раны, – вкрадчиво говорит он.

– Да, конечно…

Я тоже смотрю на него не отрываясь.

Глаза – как весеннее небо. Весь образ словно окутан магией. Он похож на принца из детской сказки, такого правильного, благородного, замаскировавшегося под бродягу.

Глеб, словно прочитав мои мысли, поправляет съезжающий набок свитер.

Мы почти незнакомы, так почему момент расставания такой трогательный?

Если бы это было свидание, то в следующий миг он подался бы вперёд, чтобы поцеловать меня. Руки обвили бы мою талию, губы разомкнулись…

Я снова оглядываюсь на трассу – Эф уже вышел из машины и ходит по обочине вперёд-назад, всматриваясь в лесной массив.

– Я бы тоже волновался на его месте, – говорит Глеб и, наклонившись ко мне, медленно подаётся вперёд…

Я замираю.

Его руки обвивают мою талию, губы размыкаются и тянутся ко мне.