Мама на нуле. Путеводитель по родительскому выгоранию - [9]

Одновременно я расспрашивала знакомых: «Вот у вас есть дети. Что они привносят в вашу жизнь?» Я пыталась понять, кто и что в этом находит. Мне описывали в основном эмоциональный опыт. Будучи маркетологом, я осознавала, что это действует исключительно на уровне «пока сам не испытаешь – не поймешь». Пока не влюбишься – не поймешь, что это такое.

Понимание того, что эмоцию от появления ребенка возможно ощутить только на собственном опыта, и стало отправной точкой. И еще один момент.

В детстве у меня была собака, и я знала, какие эмоции она способна подарить. Если представить ситуацию с собакой рационально, то выходит, что от нее – сплошное беспокойство: гулять, кормить, некому оставить на время отъезда, – но этот теплый комок тебе радуется, облизывает, тычется влажным носом. Это те эмоции, которые ты запоминаешь, после чего тебе хочется завести собаку. Для себя я подумала, что с ребенком это работает так же: на рациональном уровне я не могу объяснить, зачем мне это надо, но на эмоциональном уровне, скорее всего, пойму. Собственно, так и случился мой приход в материнство.

Муж, как и многие мужчины, проще относился к вопросу появления детей: у него не было яростного «нет» или категоричного «да». Когда мы стали предпринимать первые попытки и у нас не получалось достаточно долго, я задавала мужу вопрос: «А что, если у нас не будет детей? Как ты будешь себя чувствовать?» Он отвечал: «Это тоже жизнь, будем путешествовать». Он был спокоен и поддерживал меня во всем.

Когда оказалось, что забеременеть мне непросто, во мне снова появились сомнения: зачем нам вообще все это надо, наверное, мой организм понимает, что на самом деле я не хочу?

К более активным действиям в плане медицинского обследования мы приступили, только когда я окончательно договорилась с собой: «Да, давай попробуем понять, что это такое – родительство». Если бы у нас получилось сразу, все было бы по-другому. Но путь оказался долгим и занял три года. И наконец решились на ЭКО.

В среднем процедура длится три-четыре недели. Я взяла больничный на работе, отключила мозг, чтобы не переживать. Само ЭКО прошло беспроблемно: да, немного неприятно, как и все медицинские манипуляции, но страшно не было. Морально тяжелым оказалось другое – долгий путь к результату, учитывая, что причина бесплодия – перенесенный в детстве аппендицит. Когда ты ничего не ожидаешь, и тут – раз! – внезапное обстоятельство, и тебе приходится огромным трудом достигать поставленных целей.

Если бы я сделала пять попыток ЭКО и ничего бы не получилось, я бы отступилась. Основными двигателями всей этой затеи выступили, с одной стороны, социальное давление, а с другой – эмоциональный фактор: «Может быть, сейчас я и не сильно хочу, но потом мне исполнится 40–45 лет, и я очень захочу, но уже не смогу. Вопрос: что хуже?» Я очень боялась пожалеть о своем выборе. Этот один из тех страшных моментов, когда не знаешь, что будет потом. Если бы, например, я точно знала, что в 40–45 лет у меня не будет детей и я не пожалею об этом, может быть, я бы и не пошла по этому пути. Но страх будущего, помноженный на то, что все обещают такое счастье-счастье, повлиял на мое решение стать родителем.

Давили на нас и наши мамы. Активно и иногда беспардонно. Моя мама звонила мне и мужу: «Вам нужно срочно обследоваться». Причем мы никого никогда не посвящали в свои проблемы: пробуем или не пробуем, получается или нет. Я из тех, кто считает: меньше знают – лучше спят. Но мама продолжала присылать ссылки на контакты клиник и врачей. Свекровь на праздниках спрашивала: «Когда вы уже внучков родите, чтобы я с ними гуляла?» Все вокруг, во всяких «Фейсбуках» и иже с ними, либо интересовались: «А что, когда, почему?», либо заявляли: «Да уже давно пора!»

Без всех этих голосов я бы не так самоедствовала. Мы бы начали, но позже. Понадобилось бы больше времени, чтобы я стала морально готова. Но прессинг ускорил процесс.

Я почувствовала облегчение, когда все получилось с первого раза. Мы практически сразу узнали, что будет двойня. Я была молодая, глупая и наивная и думала: «Ой, двойня – это так круто!» Очень радовалась, что два эмбриона прижились. Гарантий не было. Их подсаживают по двое, потому что боятся: либо никто не приживется, либо только один. Я не помню слез на глазах или радости выше крыши, но все было хорошо. У меня был близкий опыт общения с двойнями – племянницы, которых я растила и с которыми вместе росла. Но я же не видела, как их мама первый год с ними мучилась. Я им дарила подарки, навещала, водила в театры – и это все было прикольно; в том числе поэтому я хотела двойню.

Сейчас, когда я познала прелести материнства, я думаю: где были мои глаза и уши?

Я скакала практически до последнего момента, мы переезжали в другую квартиру, делали ремонт, у меня была небольшая прибавка веса…

Роды прошли вполне нормально; на кесарево я пошла сознательно – все-таки ЭКО, двойня. Врачи и не настаивали на естественных родах. Доношенная, нормальная 38-недельная двойня.

Первый звоночек прозвенел, когда мы вернулись из роддома, в котором провели с детьми первые две недели. Пять дней стандартно держат, вторую неделю мы оставались, потому что, несмотря на свою доношенность, детки родились очень маленькие. И вот мы вернулись домой, муж взял отпуск – неделю или две. Дети орут, мы с ними носимся. Как-то раз встречаемся на завтраке, и я спрашиваю его: «Ну что, тебе как?» А он смотрит на меня и отвечает: «Я вообще не понимаю, зачем мы это сделали».