Мама - [12]
Через десять минут я наконец вижу ЕГО. Не увидеть его было трудно, как трудно не заметить, наверное, смерть с младенцем на руках. - Девочку двух лет отроду звали, так же как и отца - Женей. Странное они представляли зрелище: идущий пешком, худой как сама смерть мужик со слингом на животе, в котором, обхватив его тощую шею, спала маленькая девочка.
То, что это была девочка, можно было определить по розовому комбинезончику, а то, что это ее отец я узнала чуть позже. Необычен для выживальщика был и набор его рюкзака: памперсы, молочная смесь, ПМ с тремя патронами, лупа, котелочек, нож, фото жены, документы, витамины и морфий. Много морфия. Очень много.
Это человек не был обычным наркоманом. Он просто был больным, - больным раком лимфомы. Эта химия, уже 4-я по счету в его жизни, сделала все, что могла сделать, и лечащий врач гарантировал ему ремиссию на 3-4 месяца. Ну а следующую химию уже можно было не проводить.
Беседую с ним и узнаю его простую и в чем-то даже трогательную историю. Женя болел давно и серьезно. Супруга подала на развод с ним, будучи еще беременной, и даже успела выйти замуж за давнего школьного друга, который был в нее влюблен еще чуть ли не с ясельной группы садика. Женя не осуждал ее, и даже в чем-то одобрял. Ведь его маленькая Женечка будет расти с живым папой, а ее мама будет счастлива?!
Еще вчера он, как и все прочие больные Днепропетровского областного онкодиспансера, слушал радио, пытаясь по крупицам выловить информацию из того, что еще передают.
Вызов старенькой 'Ноки' был ему до боли знаком. Это был вызов с номера его бывшей жены Кати, - его Катеньки! Экс-супружница была лаконична и невозмутима - пожалуй, это была единственная модель поведения, которая была в ее положении уместна. Ситуация была прескверная: Глеб, ее муж, откусил ей фаланги нескольких пальцев, и сейчас находился в спальне, постоянно стуча в дверь и что-то воя. Ну а она успела выскочить и запереть дверь. Дурой она не была и 'Интернетом' пользовать умела, а потому, позвонив по номеру 103 и в милицию, решила обратиться еще к одному человеку, - к тому, кто сможет позаботиться о ее дочурке. Она сказала просто: приезжай и спаси дочь. И он приехал. Успел приехать.
Евгений просил взять к себе его девочку. Себя он уже считал смертником. Да так в сущности оно и было.
Давным-давно мой папА сказал, что два высших образования - социолога и психолога - это лишнее, а вернее не то. - Когда ты возбуждена - ты действуешь импульсивно, но когда спокойна, то сам Макиавелли перед тобой мальчик. Из тебя была бы великая шахматистка...если бы не излишняя возбудимость.
Смертник, смертник... Хм. А в этом, что-то есть. Я задумываюсь, и через пару минут излагаю сказала Евгению свое решение - предложение, показав кнут и пряник в одном флаконе.
Он соглашается практически мгновенно, а затем, смотря как бы через меня и в сторону, добавляет: если тебя не убьют в первый же месяц, ты далеко пойдешь. Прошу лишь об одном - позаботься о дочке.
Давно пора сворачиваться. Мы оставляем наш транспарант с запиской, что сбор сирот и инвалидов будет продолжен послезавтра, - кому надо - пусть ждут. И тут Женя просит меня о том, в чем я просто не могу ему отказать.
Пассажиры редких проезжающих машины в свете ночных фар могли видеть как худой как сама смерть мужик, в драных джинсах и куртке, сидит на отбойнике и держит на руках маленький розовый сверток, а из глаз его льются слезы, и он что-то шепчет. Проезжающие могли подумать, что ребенок умирает, и с ним прощается отец. Они были правы только наполовину: умирал отец, но он действительно прощался с ребенком.
В тут же ночь наш Интернат пополнился еще двумя постояльцами - маленькой годовалой девочкой Женечкой переданной нам каким то проезжающими военными, и Осиным Евгением Ивановичем, умирающим от рака доходягой, взятым мною из чистого сострадания, так как ему было некуда идти.
Больше Женя ни разу не называл Женечку своей дочерью. Таково было мое условие, и он сказал, что это вполне разумно. Если он сыграет ту роль, которую может сыграть, никто не должен отыграться на его дочери.
'Команда, без которой нам не жить..'- 26.03.2007г. - 'Последний день Помпеи' - великая картина. В правом нижнем углу на не ней, видно, как сильный и мускулистый легионер спасает своего старого отца. Ему помогает его сын-подросток. Мамы рядом с ними не наблюдается... Видимо с мамой уже все....
Легионер - мужик он крепкий и папу-инвалида точно спасет.
А дальше то, что с ними будет? Вот выбрались они из гибнущего города, отдышались. И что дальше? - Кто виноват и так ясно - Везувий. А что делать то?- Наверное, легионер пойдет дальше служить, сына постарается пристроить в свой же легион. А папин папа - то есть дедушка? А вот с дедом беда. Домов престарелых тогда не было. И это действительно проблема - куда пристроить немощного или инвалида после конца света, пусть даже местного масштаба. Особенно если родственники погибли, а из одежды - шлем да эротическая набедренная повязка.
Желание спасти во время катастрофы женщин, детей и пожилых бабушек с фикусами - благородно и понятно.
Сергей Иванов – украинский журналист и блогер. Родился в 1976 году в городе Зимогорье Луганской области. Закончил юридический факультет. С 1998-го по 2008 г. работал в прокуратуре. Как пишет сам Сергей, больше всего в жизни он ненавидит государство и идиотов, хотя зарабатывает на жизнь, ежедневно взаимодействуя и с тем, и с другим. Широкую известность получил в период Майдана и во время так называемой «русской весны», в присущем ему стиле описывая в своем блоге события, приведшие к оккупации Донбасса. Летом 2014-го переехал в Киев, где проживает до сих пор. Тексты, которые вошли в этот сборник, были написаны в период с 2011-го по 2014 г.
В городе появляется новое лицо: загадочный белый человек. Пейл Арсин — альбинос. Люди относятся к нему настороженно. Его появление совпадает с убийством девочки. В Приюте уже много лет не происходило ничего подобного, и Пейлу нужно убедить целый город, что цвет волос и кожи не делает человека преступником. Роман «Белый человек» — история о толерантности, отношении к меньшинствам и социальной справедливости. Категорически не рекомендуется впечатлительным читателям и любителям счастливых финалов.
Кто продал искромсанный холст за три миллиона фунтов? Кто использовал мертвых зайцев и живых койотов в качестве материала для своих перформансов? Кто нарушил покой жителей уральского города, устроив у них под окнами новую культурную столицу России? Не знаете? Послушайте, да вы вообще ничего не знаете о современном искусстве! Эта книга даст вам возможность ликвидировать столь досадный пробел. Титанические аферы, шизофренические проекты, картины ада, а также блестящая лекция о том, куда же за сто лет приплыл пароход современности, – в сатирической дьяволиаде, написанной очень серьезным профессором-филологом. А началось все с того, что ясным мартовским утром 2009 года в тихий город Прыжовск прибыл голубоглазый галерист Кондрат Евсеевич Синькин, а за ним потянулись и лучшие силы актуального искусства.
Семейная драма, написанная жестко, откровенно, безвыходно, заставляющая вспомнить кинематограф Бергмана. Мужчина слишком молод и занимается карьерой, а женщина отчаянно хочет детей и уже томится этим желанием, уже разрушает их союз. Наконец любимый решается: боится потерять ее. И когда всё (но совсем непросто) получается, рождаются близнецы – раньше срока. Жизнь семьи, полная напряженного ожидания и измученных надежд, продолжается в больнице. Пока не случается страшное… Это пронзительная и откровенная книга о счастье – и бесконечности боли, и неотменимости вины.
Книга, которую вы держите в руках – о Любви, о величии человеческого духа, о самоотверженности в минуту опасности и о многом другом, что реально существует в нашей жизни. Читателей ждёт встреча с удивительным миром цирка, его жизнью, людьми, бытом. Писатель использовал рисунки с натуры. Здесь нет выдумки, а если и есть, то совсем немного. «Последняя лошадь» является своеобразным продолжением ранее написанной повести «Сердце в опилках». Действие происходит в конце восьмидесятых годов прошлого столетия. Основными героями повествования снова будут Пашка Жарких, Валентина, Захарыч и другие.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.