«Посмотришь на русского человека острым глазком, — пишет Розанов, — и он посмотрит на тебя. И все ясно обоим. С иностранцами этого нет».
И действительно. Ходят туристы по Москве, ничего во взгляде нет, словно у рыбы. А вот Лена из док. фильма «Страдание» сквозь сопротивление и насмешки окружающих с тремя сыновьями едет на остров «Волчий» в тюрьму, где сидят пожизненные убийцы. К Володе, которого видела в девичьем сне давным-давно, от которого пришло письмо и началась переписка, фотография и любовь. И венчалась с ним, и стихи в брачную ночь, и ребенка от него хочет. У него туберкулез. Как сказал сосед Володи по камере, прикованный на момент съемки наручниками к железной спинке кровати.
— Она нас всех подняла, высветлила, дала самоуважение, наполнила своей любовью. Мы же все потеряли, мы отвержены человечеством, мы так напакостили ему. А она замуж пошла.
Словно сошествие в ад. Вот Россия.
Не встретились Даниил Андреев, Лев Гумилев, Михаил Зощенко из-за дикого тиранства дикого грузина.
Давно-давно, в 1990-х годах, в библиотеке на обороте читательских требований прочитала чеченское обращение о зачистках в Самашках, мольбы о пощаде. Не поверила. Преступная глухота! А люди хотели докричаться.
Масхадова жалко, нравился он мне. И тело не отдают родным. «В секретном месте».
Ну и принтер, ну и я, ну и дела! Стресс на стрессе. Смена картриджа в струйнике — всегда потрясение. Не лезет новый картридж в гнездо, упирается, а чернила сохнут! Я даже взвыла в отчаянии. Но если бы некто сердобольный сделал это за меня, мои напряги в этом грозном мире были бы сорваны. Вот она, жалость.
Зверская игра футбольных команд. Низший животный уровень. Не понимаю?
Манчестер-Челси, в Москве, в дождь, поздно вечером. Боялись английских болельщиков, но дождь и ничья. Ночью обсуждения по радио. Один приехал на матч из Рязани, сейчас едет обратно, в ночи, под дождем. Пожал руку Рональдо. «О-о. Не мойте эту руку!» Речь убогая, охваченность полная, впечатлений выше головы.
Отраженное тысячью зеркал, соблазненное тысячью соблазнов, замороченное тысячью учителей, о, мое бедное «Я»!
Я как трава на вершине: обтерханная ветрами, прижатая к камню. Но на вершине.
«Я» заслуживает безопасности. Осторожно с «Я»!
Слово «Я» — это короткое замыкание.
