Малый дом в Оллингтоне. Том 2 - [121]

– Но теперь для вас не будет трудно.

– Не будет? Нет, я думаю, будет очень трудно. Желала бы я, чтобы вы сами испытали это. Вы не думайте, что я жалуюсь. Я никогда не боялась работы, а что касается общества, то на самом деле могу обойтись и без него. Для таких, как я, свет не будет давать балов. Я знаю это очень хорошо. Но… и… – Эмилия остановилась.

– Что вы хотели сказать, Эмилия?

– И вы еще меня спрашиваете? – Действительно, Джонни не должен был спрашивать ее. – Впрочем, ничего. Я не хочу ссориться с вами. Если вы были обманщиком, то я была дурой.

– Мне кажется, я не был обманщиком.

– Значит, я была тем и другим, и была добровольно. Теперь вы можете уйти. Я сказала, чем я была, а вам предоставляю самому искать себе название. Я не думала, что я способна быть такой дурой. Это-то меня и злит. Но оставимте это, теперь все кончено, желаю вам всего хорошего.

Не вижу ни малейшей причины, которая побудила бы Джонни Имса поцеловать Эмилию, а между тем он поцеловал ее. Эмилия спокойно, но с угрюмым выражением в лице приняла поцелуй.

– Это будет последний, – сказала она. – Прощайте, Джон Имс.

– Прощайте, Эмилия. Старайтесь быть для него доброй женой, и тогда вы будете счастливы.

При этих словах Эмилия вздернула нос и, изобразив глубокое пренебрежение, ничего не ответила, а Джонни удалился. В дверях гостиной он встретил мистрис Ропер и воспользовался этим случаем, чтобы сказать несколько прощальных слов.

– Как я рада, что вы приехали, – сказала мистрис Ропер. – Только вы и могли убедить мисс Спрюс остаться у меня. Вы знаете, деньги ее верные! Насчет Эмилии и Кредля вам уже все известно. Она будет для него доброй женой, могу вас уверить, добрее, чем вы думали.

– Мистрис Ропер, я нисколько не сомневаюсь, что она будет весьма хорошей женой.

– Дело в том, мистер Имс, теперь все кончилось, и мы понимаем друг друга, не правда ли? Мне было очень неприятно, когда она задумывала завлечь вас. Но все же она моя дочь, и я не могла идти против нее, согласитесь сами, могла ли я? Я знала, что она вам не партия. Боже избави! Я знаю разницу. Дело другое – мистер Кредль, она ему отличная пара.

– Так, так, – сказал Джонни, не зная, что ответить на это.

– Отличная пара, и если мистер Кредль будет выполнять свой долг в отношении нее, она не забудет и своего долга. Что касается вас, мистер Имс, то я всегда считала ваше пребывание в моем доме за особенную честь и удовольствие, и если вы употребите свое влияние и отрекомендуете мой дом кому-нибудь из молодых людей, я постараюсь заменить им родную мать. Я знаю, что вполне заслуживала порицания из-за этих Люпексов, но, мистер Имс, разве я не пострадала за это? Кто же мог узнать с первого раза, что это за люди. Если вы пришлете сюда молодых людей, то поверьте, что ни под каким видом не возобновится тех отношений, какие существовали между вами и Эмилией. Я знаю, что этого не следовало бы допускать, то есть в отношении к вам, но мне бы хотелось услышать от вас, что вы считали меня женщиной честною. По крайней мере, я всегда старалась быть честною.

Джонни уверял ее, что убежден в ее честности и что никогда не думал порицать ее ни относительно этих несчастных Люпексов, ни в каких-либо других отношениях.

– Едва ли, – говорил Имс, – кто-нибудь из молодых людей обратится ко мне за советом насчет квартиры, но если смогу быть чем-нибудь полезным для вас, поверьте, я приложу для этого все усилия.

Это были последние прощальные слова Джонни Имса. Подарив верной Джемиме полсоверена, он надолго распростился с Буртон-Кресцентом. Эмилия просила Джонни не приходить и не видеться с ней, когда она будет замужем, и Джонни дал слово исполнить ее просьбу. Таким образом он оставил Буртон-Кресцент, не только отряхнув пыль со своих ног, но решившись никогда больше не знать ни пыли, ни грязи этого места. А грязи тут было действительно много. Теперь он достаточно возмужал, чтобы убедиться, что квартиранты мистрис Ропер не принадлежали к числу тех людей, среди которых он должен был искать себе отдых и развлечения. Он вышел из огня сравнительно невредимым, и, к сожалению, я должен сказать, нисколько не сочувствовал тем страшным ожогам, которым подвергся его друг и которым он должен был подвергнуться сам. Ему приятно было смотреть на это дело совершенно так, как смотрела на него мистрис Ропер. Эмилия будет довольно хорошей женой для Джозефа Кредля. Бедный Кредль! На этих страницах мы больше ничего не услышим о тебе! Я не могу не думать, что он получил слишком суровое возмездие за свои прегрешения. Он был слабее и безрассуднее нашего друга и героя, хотя и менее его порочен. Но наказания обыкновенно выпадают на тщеславных и безрассудных, они обрушиваются на них с такой силой и постоянством, что мыслитель невольным образом усваивает себе идею, что тщеславие и безрассудство принадлежат к числу таких прегрешений, за которые меньше всего можно ожидать прощения. Относительно Кредля я могу сообщить, что он женился, женился на Эмилии, с гордостью занял место хозяина дома в конце стола мистрис Ропер и вместе с тем сделался ответственным лицом за все долги мистрис Ропер. Недостаток места на этих страницах не допускает никакой возможности поговорить о судьбе, которая ожидает его впереди.