Малый дом в Оллингтоне. Том 2 - [120]

Верная Джемима отворила ему дверь.

– Мистер Имс! Мистер Имс! Вы приехали! Ах, Боже мой! – И бедная девушка, всегда принимавшая его сторону во всех домашних сценах, воздела руки к небу и начала оплакивать судьбу, которая отнимала у нее ее любимчика. – Я полагаю, мистер Джонни, вам все известно!

Мистер Джонни объявил, что ничего не знает, и спросил о хозяйке дома.

– Дома, дома! – ответила Джемима. – Где же ей и быть! Из-за этих Люпексов никуда не смеет показаться. А славная шутка! Ни завтрака, ни обеда, ничего! Вот это сундуки мисс Спрюс. Она уезжает сейчас, сию минуту! Вы всех их найдете наверху, в гостиной!

Джонни отправился наверх, в гостиную, и там действительно, нашел мать и дочь, а с ними вместе и мисс Спрюс, совершенно упакованную в шляпку и шаль.

– Перестаньте, мама, – говорила Эмилия, – стоит ли говорить об этом? Хочет уехать, так и пусть уезжает!

– Но я столько лет прожила вместе с ней, – сказала мистрис Ропер, удерживая рыдания. – И я всегда все для нее делала! Не правда ли? Скажите, Салли Спрюс.

Хотя Имс прожил в этом доме около двух лет, но он в первый раз услышал имя старой девы, и это до некоторой степени поразило его. Мисс Спрюс первая заметила появление в гостиной Джонни Имса. По всей вероятности, пафос мистрис Ропер вызвал бы пафос со стороны мисс Спрюс, если бы она оставалась незамеченною, но вид молодого человека возвратил ей обычное ее спокойствие.

– Ведь я старуха, вы это знаете, – сказала она. – А вот и мистер Имс вернулся.

– Как поживаете, мистрис Ропер? Как ваше здоровье… Эмилия? Как вы поживаете, мисс Спрюс? – спрашивал Джонни, пожимая руки.

– Ах, Боже! – сказала мистрис Ропер. – Вы меня совсем испугали!

– Скажите, пожалуйста, мистер Имс, можно ли возвращаться таким образом? – спросила Эмилия.

– Как же иначе я должен возвратиться? Вы не слышали, как я постучал в дверь, вот и все. Так мисс Спрюс решительно оставляет вас?

– Не ужасно ли это, мистер Имс? Девятнадцать лет мы прожили вместе. Не правда ли, мисс Спрюс? – Мисс Спрюс хотела было убедить Джонни Имса, что в сущности приводимый период времени не превышал восемнадцати лет, но мистрис Ропер, как пользовавшаяся большим авторитетом, не допустила этого.

– Ровно девятнадцать лет. Уж позвольте, никто лучше меня не помнит чисел, и никто в мире не сумеет угодить ей, как я. Не я ли приходила к вам в спальню каждый вечер и не своими ли руками подавала я вам?.. – Но тут мистрис Ропер остановилась, она была слишком добрая женщина, чтобы объяснять в присутствии молодого человека свойство вечерних услуг для своей квартирантки.

– Мисс Спрюс, я не думаю, что в другом месте вам будет спокойнее, – сказал Имс.

– Спокойнее?! Никогда, – сказала Эмилия. – На месте мамы я не стала бы и тратить слов попусту.

– Тут не о деньгах идет речь, а о чувствах, – говорила мистрис Ропер. – Дом мой совсем опустеет. Я не буду узнавать себя, право, не буду. А теперь же, все-таки хорошо устраивается… во вторник должны выехать Люпексы. Салли, я вам вот что скажу, – я сама заплачу за кеб, а завтра отправлюсь в омнибусе в Далвич и там, где нужно, заплачу из своего кармана. Заплачу, да и только. Вот и кеб. Я сейчас же сойду вниз и отпущу его.

– Позвольте мне это сделать, – сказал Имс.

– Больше шести пенсов не давайте, ведь ему следует только за то, что тронулся с места, – сказала мистрис Ропер вслед за уходившим Имсом. Однако кебмен получил шиллинг, и Джонни по возвращении застал Джемиму за перетаскиванием чемоданов мисс Спрюс обратно в комнату.

«Тем лучше для бедного Кодля, – сказал он про себя. – Он пустился в коммерческие обороты. Следовательно, весьма недурно приобрести человека, который верно будет платить деньги».

Мистрис Ропер пошла проводить мисс Спрюс наверх, и Джонни остался с Эмилией.

– Он писал вам, я знаю, – сказала Эмилия, отвернувшись немного в сторону. Она была очень недурна, но в ее лице было что-то холодное, тяжелое, угрюмое, много вредившее приятности его выражения. В данном случае она не хотела казаться угрюмой.

– Да, – сказал Джонни. – Он сообщил мне, что его ожидает.

– И что же?

– А что же?

– Неужели вам больше нечего мне сказать?

– Я хотел бы вас поздравить, если позволите.

– Фи! Поздравления! Я терпеть не могу таких пустяков. Если вы этому не сочувствуете, то я и подавно. Я, право, не знаю, какую пользу приносят нам чувства, по крайней мере, я никакой пользы не вижу в них. Скажите, вы дали слово жениться на мисс Л. Д.?

– Нет.

– И вам больше нечего мне сказать?

– Ничего, кроме выражения моих надежд на ваше счастье. Что же еще могу я сказать? Вы выходите замуж за моего друга Кредля, и мне кажется, это будет счастливая партия.

Эмилия еще больше отвернулась от него, и взгляд ее сделался еще угрюмее. Можно ли было ожидать, что в эту минуту она еще надеялась на пробуждение в нем чувства любви?

– Прощайте, Эмилия, – сказал он, протянув ей руку.

– Неужели вы в последний раз в нашем доме?

– Ничего не знаю. Если позволите, я приду навестить вас, когда вы будете замужем.

– Да, – сказала она, – чтобы поселить в нашем доме ревность, шум и разные сцены, как это было из-за той ветреной женщины, которая теперь наверху! Я знаю, вы этого не сделаете! Джон Имс, было бы лучше, если бы я вас никогда не видала. Было бы лучше, если бы смерть поразила нас при первой нашей встрече. Я не думала, что в состоянии буду любить мужчину так, как любила вас. Я знаю, что все это вздор, пустяки и дурачество. Это хорошо для молоденьких женщин, которые всю свою жизнь могут сидеть в гостиной сложа руки, но когда женщина должна проложить себе дорогу в обществе, тогда это становится чистейшей глупостью. А как трудно проложить себе такую дорогу!