Малый дом в Оллингтоне. Том 2 - [119]

Глава LIX. Джонни Имс становится самостоятельным человеком

На полпути в Лондон Имс вынул из кармана письмо и прочитал его. Во время первой половины пути он размышлял о других предметах, и постепенно пришел к заключению, что сейчас лучше не думать больше о них, а потому, чтобы рассеять свои мысли, обратился к письму. Письмо было от Кредля и содержало в себе следующее:

«Управление сбора податей, – мая, 186*.

Любезный Джонни! Надеюсь, что известия, которые я сообщу, тебя не прогневают, и из того, что я намерен теперь рассказать, ты не сделаешь вывод, что я хочу изменить дружбе, которую к тебе питаю. Нет человека (слово «человека» было подчеркнуто), внимание которого я ценил бы так высоко, как ценю твое, и хотя после всего, что я слышал от тебя при многих случаях, чувствую, что ты не можешь иметь справедливого основания быть недовольным мною, но несмотря на это в делах сердца трудно одному человеку понимать чувства другого, а я знаю, что из-за любви какой-нибудь леди нередко возникают ссоры».

Прочитав до этого места, Джонни догадывался, что будет дальше. «Бедный Кодль! – сказал он про себя. – Попался на крючок, и уж с этого крючка ты не сорвешься!»

«Что бы там, однако же, ни было, но дело теперь зашло так далеко, что для меня невозможны никакие изменения, никакие силы на земле не в состоянии изменить меня. Права дружбы сильны, но права любви еще сильнее. Без всякого сомнения, мне известно все, что происходило между тобой и Эмилией Ропер. Многое об этом я слышал от тебя самого, остальное она рассказала мне с откровенностью непорочной души, составляющей самую замечательную черту ее характера. Она призналась, что одно время была привязана к тебе и что вынуждена была позволить тебе считать ее своей невестой, собственно, за твое постоянство. Теперь между вами все должно кончиться. Эмилия обещала быть моею (тоже подчеркнуто), и моею она будет, это решено. Если это обстоятельство произведет в тебе грустное разочарование, то да найдешь ты утешение в нежных улыбках Л.Д. В этом заключается искреннейшее желание преданного тебе друга

Джозефа Кредля.

P. S. Возможно, будет лучше, если я расскажу тебе все. Мистрис Ропер находилась в весьма затруднительном положении из-за своего дома. Она задолжала за наем дома и не могла уплатить некоторых счетов. Так как, по ее словам, она доведена до такого положения этими ужасными Люпексами, то я согласился взять дом в свои руки и уже выдал несколько векселей на небольшие суммы. Разумеется, уплата будет с ее стороны, тут только нужен был кредит. Она будет вести все хозяйство, а я только считаться хозяином. Полагаю, что тебе неудобно оставаться здесь, но, думаю, ты согласишься, что квартиры окажутся весьма удобными для некоторых из наших сослуживцев, примерно человек для шести. Идея эта принадлежит мистрис Ропер, и я, конечно, нахожу ее весьма недурной. Первые наши усилия должны состоять в том, чтобы отделаться от этих Люпексов. Мисс Спрюс уезжает на будущей неделе. Мы обедаем теперь раздельно, каждый в своей комнате, так что Люпексы остаются без обеда. Они, однако, не обращают на это внимания и продолжают занимать гостиную и лучшую спальню. Во вторник думаем запереть для них двери и отправить все их вещи в ближайшую гостиницу».

Бедный Кредль! Имс, откинувшись на спинке скамьи вагона, и размышляя о глубине несчастья, в которое попал его друг, начинал иначе думать о своем положении. Конечно, он и сам был в своем роде жалкий человек. В жизни был один только предмет, для которого стоило жить, а между тем предмет этот был для него недоступен. В течение последних трех дней он намеревался броситься под паровоз, и теперь не был еще уверен, что этого не сделает, но все же положение его в сравнении с положением, в котором находился бедный Кредль, можно назвать блаженством. Быть мужем Эмилии Ропер и вместо приданого принять на себя все долги своей тещи! Увидеть себя хозяином весьма посредственных, отдаваемых внаем меблированных комнат, хозяином, на котором должна лежать вся ответственность и который отстранен от всяких выгод! И потом, главнее и хуже всего, в самом начале карьеры принять на себя все бремя пребывания Люпексов в его доме! Бедный, бедный Кредль!

Имс, отправляясь в Гествик, не взял с собой всего имущества и потому по приезде в Лондон немедленно отправился в Буртон-Кресцент, не с тем, чтобы остаться там, даже на ночь, а чтобы проститься со старыми друзьями, поздравить Эмилию и окончательно расплатиться с мистрис Ропер. В предшествовавшей главе следовало бы объяснить, что граф при прощании объявил ему, что неудача в соискательстве руки Лили не может иметь ни малейшего влияния на денежные отношения. Джонни, разумеется, возражал, говоря, что ни в чем не нуждается, и при нынешних обстоятельствах ничего не хотел принимать, но граф умел всегда стоять на своем и стоял теперь. Поэтому наш друг по возвращении в Лондон был богатый человек и мог сказать мистрис Ропер, что пришлет ей чек на небольшую сумму долга, как только доберется до своего офиса.

Джонни приехал в середине дня, вовсе не стараясь следовать обычаю, принятому среди чиновников, которые стремились приезжать в столицу не раньше, как за полчаса до того времени, когда они обязаны уже сидеть на местах. Но дело в том, что он вернулся двумя днями раньше срока, он бежал из деревни, как будто Лондон в мае был для него несравненно приятнее сельских полей и лесов. Впрочем, на его возвращение не имели ни малейшего влияния ни Лондон, ни поля, ни леса. Он уехал с тем, чтобы броситься к ногам Лили Дейл, уехал, как он признавался самому себе, со светлыми надеждами, и вернулся, потому что Лили не захотела видеть его у ног своих. «Я любила его, то есть Кросби, больше всего на свете. Чувство это не изменилось во мне. Я и теперь люблю его больше всего на свете». Вот слова, которые заставили его бежать из Гествика и Оллингтона, а когда слова эти продолжали звучать в его ушах, для него было решительно все равно возвратиться двумя днями раньше или позже. Маленький кабинетик в Лондоне, даже с аккомпанементом голоса и колокольчика сэра Рэфля Бофля, казался ему несравненно приятнее гостиной леди Джулии. Поэтому он решился в тот же день явиться сэру Рэфлю, но прежде всего хотел заехать в Буртон-Кресцент и проститься с Роперами.