Малыш 44 - [7]

Жора увидел его слишком поздно: летящий по воздуху белый шарик, не очень большой, не очень маленький, как раз такого размера, какого он слепил бы и сам. Сделать он уже ничего не успевал. Руки у него были за спиной, под рубашкой. Ему пришлось признать, что его маленький брат — способный ученик.

Снежок угодил ему прямо в переносицу, запорошив глаза, нос и рот. Он поспешно шагнул назад, чувствуя, как лицо покрылось белой коркой. Бросок получился великолепным — игра закончилась. Сегодня его побил младший брат, которому даже не исполнилось пяти лет. Но только теперь, проиграв в первый раз, он вдруг по-настоящему осознал всю важность победы. Аркадий снова смеялся — хохотал от души, словно попавший в лицо снежок был самой смешной шуткой на свете. Что ж, Жора должен был признать, что он-то никогда не злорадствовал, вот как Аркадий сейчас, никогда не смеялся взахлеб и никогда не стремился извлечь максимум удовольствия из своей победы. Его младший брат был плохим побежденным и оказался еще худшим победителем. Мальчишке следовало преподать урок хорошего поведения. Он выиграл игру, одну-единственную, выиграл случайно, выиграл одну из многих сотен — нет, тысяч — проигранных. И теперь он делает вид, что они сравнялись? Или даже хуже — что он лучше его? Жора присел на корточки, погружая руки в снег, вниз, до самой ледяной корочки под ним, и щедро зачерпнул пригоршню замерзшей грязи, травы и камешков.

Увидев, что старший брат лепит очередной снежок, Аркадий повернулся и побежал. Это будет реванш — тщательно слепленный и брошенный изо всех сил. Он не собирался стоять и ждать, когда снежок угодит в него. Если он успеет убежать, с ним ничего не случится. Снежок, как бы хорошо он ни был слеплен и как бы точно ни был брошен, способен пролететь лишь определенное расстояние, после чего падает на землю, иногда разваливаясь на куски прямо в воздухе. И даже если он попадет в него, то на дальней дистанции окажется совершенно безвредным, вообще не стоящим затраченных на него трудов. Если он успеет убежать, то сохранит пальму первенства. Ему не хотелось, чтобы его победа обернулась поражением, омраченным серией метких попаданий старшего брата. Нет, главное — убежать и отпраздновать победу. И закончить на этом игру. Он сможет насладиться этим чувством, по крайней мере до завтра, когда снова проиграет, скорее всего. Но это будет завтра. А сегодня он празднует победу.

Аркадий услышал, как брат окликнул его по имени. И он оглянулся на бегу, все еще улыбаясь, — уверенный в том, что ему уже ничто не грозит.

Это было похоже на удар кулаком в лицо. Голова его запрокинулась назад, ноги оторвались от земли, и несколько мгновений он летел по воздуху. Когда его ступни коснулись земли, ноги его подогнулись и он рухнул ничком — оглушенный настолько, что даже не выставил руки перед собой, — зарывшись лицом в снег. Мгновение он лежал неподвижно, не в силах осознать, что с ним произошло. Рот у него был забит грязью, слюной и кровью. Он осторожно поднес руку в варежке к губам. Зубы на ощупь были грубыми и шершавыми, словно засыпанными песком. И между ними зияла дыра. У него был выбит зуб. Заплакав, он сплюнул на снег и начал копошиться в снежном крошеве, пытаясь найти свой недостающий зубик. Почему-то сейчас он не мог думать ни о чем другом, его волновало только это. Он обязательно должен найти свой зуб. Да где же он? Но на белом снегу Аркадий никак не мог его отыскать. Зуб пропал. И его терзала не боль, а душил гнев на подобную несправедливость. Неужели он не может выиграть хотя бы один-единственный раз? Он же победил по-честному! Неужели его брат не смог смириться с этим?

Жора подбежал к брату. Не успел комок из грязи, льда и камней вылететь у него из рук, как он уже пожалел о своем решении. Он окликнул брата, желая предупредить его, чтобы тот успел уклониться. Но Аркадий обернулся и получил снежок прямо в лицо. Вместо того чтобы помочь брату, он словно специально подставил его под удар. Подбежав ближе, Жора увидел кровь на снегу, и его едва не стошнило. Это его рук дело. Он превратил игру, которой наслаждался от души, как и всем остальным, в нечто совершенно ужасное. Ну почему он не мог позволить своему младшему брату выиграть хотя бы один раз? Он взял бы реванш завтра, и послезавтра, и на следующий день. Он готов был сгореть со стыда.

Жора упал на колени рядом с Аркадием и неуверенно положил руку ему на плечо. Но младший братишка стряхнул его руку, подняв на него покрасневшие заплаканные глаза. С окровавленным ртом он походил на маленького затравленного зверька. Аркадий ничего не сказал. Лицо его исказилось от ярости. Пошатываясь, он с трудом поднялся на ноги.

— Аркадий?

В ответ братишка заплакал, издавая какие-то нечеловеческие, животные звуки. А Жора видел лишь ряд перепачканных зубов. Аркадий повернулся и побежал прочь.

— Аркадий, подожди!

Но Аркадий не стал ждать — он не остановился, не пожелал выслушать извинения старшего брата. Он бежал изо всех сил, то и дело ощупывая языком дырку в передних зубах. Касаясь кончиком языка кровоточащей десны, он надеялся, что больше никогда не увидит своего брата.