Малыш 44 - [58]

Варлам не знал ответа на этот вопрос, но надеялся, что когда-нибудь и сам попадет туда, скорее всего после смерти. Желтый цвет был для него важнее всего на свете. Именно из-за него он и оказался здесь, в интернате Вольска, государственном заведении для умственно отсталых детей.

Мальчишкой он гонялся за солнцем, будучи твердо уверенным в том, что если забежит достаточно далеко, то непременно догонит его, сорвет с неба и принесет домой. Однажды он бежал без остановки целых пять часов, прежде чем его поймали и привели обратно, визжащего и плачущего оттого, что его захватывающее приключение закончилось так быстро. Родители, которые отлупили его ремнем в надежде избавить сына от явных странностей, в конце концов признали, что их методы воспитания не приносят должных результатов, и передали его на попечение государства, которое, впрочем, прибегало к практически тем же способам. В течение первых месяцев пребывания в интернате Варлама частенько приковывали к койке, совсем как собаку сажают на цепь в каком-нибудь крестьянском хозяйстве. Однако он оказался крепким мальчишкой, с широкими плечами и ослиным упрямством. Не прошло и нескольких месяцев, как он сломал раму кровати, снял цепь и удрал. Потом его видели на окраине города, когда он преследовал желтый вагон уходящего поезда. Его поймали и вернули в интернат, обессиленного и изможденного. На сей раз Варлама заперли в шкафу. Но все это было давным-давно — теперь, когда ему исполнилось семнадцать, воспитатели вполне доверяли ему, да и сам он поумнел и понял, что не сможет убежать достаточно далеко, чтобы догнать солнце, или вскарабкаться настолько высоко, чтобы украсть его с неба. Вместо этого он сосредоточился на поисках желтого в непосредственной близости от дома, как вышло и с этим ребенком, которого он похитил, забравшись в открытое окно. Если бы он не так спешил, то, пожалуй, просто развернул бы одеяло и забрал его, а ребенка оставил. Но он запаниковал, испугавшись, что его поймают, поэтому и прихватил их вместе. И теперь, глядя на плачущего младенца, он вдруг заметил, что одеяло придает коже ребенка едва уловимый желтый оттенок. И тогда Варлам порадовался, что сумел взять и то и другое.

* * *

Снаружи перед домом затормозили две автомашины, из которых выскочили шесть вооруженных сотрудников милиции Вольска, возглавляемые генералом Нестеровым, мужчиной средних лет, плотным и кряжистым, телосложением напоминавшим колхозного кузнеца. Он жестом показал милиционерам, чтобы они окружили здание, а сам вместе со своим заместителем, лейтенантом, подошел ко входу. Обычно милиционеры ходили невооруженными, но сегодня Нестеров распорядился взять пистолеты собой. Они получили приказ стрелять на поражение.

Кабинет директора был открыт: негромко играло радио, на столе валялись карты, в воздухе ощущался застарелый запах алкоголя. Никого из воспитателей здесь не оказалось. Нестеров и его лейтенант двинулись дальше и вышли в коридор. Запах алкоголя сменился вонью фекалий и серы. Последняя использовалась для травли постельных клопов. Вонь фекалий не нуждалась в объяснениях. Повсюду, на полу и на стенах, виднелись следы испражнений. Спальни, мимо которых они проходили, кишмя кишели детьми, человек по сорок в каждой. Большинство были одеты в грязные трусы или рубашки, но, похоже, никогда в то и другое одновременно. Они по трое-четверо валялись на тонких засаленных матрасах. Многие лежали совершенно неподвижно, тупо глядя в потолок. Нестерову даже показалось, что некоторые уже умерли. Хотя сказать наверняка было трудно. Те же, кто оставался на ногах, подбежали к ним и принялись хватать за полы кителей, стараясь вырвать пистолеты, — детям явно недоставало внимания взрослых. Они вдруг оказались в плотном кольце назойливых детишек. Хотя Нестеров заранее готовил себя к тому, что увидит, даже ему было трудно смириться с тем, что реальность оказалась намного хуже его ожиданий. Он решил, что обязательно поговорит на этот счет с директором заведения. Но не сегодня, а как-нибудь в другой раз.

Осмотрев первый этаж, Нестеров поднялся на второй, а лейтенант попытался помешать толпе детей последовать за ними, строго глядя на них и сердито размахивая руками, что вызвало у них лишь веселый смех, словно это была какая-то забавная игра. Он осторожно отталкивал детей, но они тут же вновь лезли к нему — им понравилось, как он толкал их. Потеряв терпение, Нестеров рявкнул:

— Оставь их в покое.

Им пришлось позволить детворе неотступно следовать за собой.

В спальнях наверху жили мальчики постарше. Нестеров решил, что здесь существует некое разделение по возрасту. Подозреваемому исполнилось семнадцать лет — предельный возраст для пребывания в интернате, после чего воспитанников направляли на самую неблагодарную черную работу, на которую не соглашались обычные мужчины или женщины и на которой средняя продолжительность жизни составляла тридцать лет. Они дошли до конца коридора. Им осталось обыскать всего одну спальню.

Сидя спиной к двери, Варлам увлеченно гладил одеяло, про себя дивясь тому, почему малыш больше не плачет. Он потыкал его грязным пальцем. Внезапно в комнате прозвучал незнакомый голос, отчего он напрягся и замер.