Малыш 44 - [20]

— Михаил Святославович?

— Да?

— Меня зовут Лев Степанович Демидов. Я офицер МГБ. Анатолий Тарасович Бродский — шпион. Он разыскивается для проведения допроса. Скажите мне, где он.

— Анатолий?

— Ваш друг. Где он? И не вздумайте лгать.

— Анатолий живет в Москве. Он там работает ветеринаром. Я не видел его уже много лет.

— Если вы скажете мне, где он, я забуду, что он приходил сюда. И вы со своей семьей будете в безопасности.

Жена Михаила бросила на мужа выразительный взгляд: предложение явно показалось ей соблазнительным. Лев испытал огромное, невероятное облегчение. Он оказался прав. Предатель был здесь. Не дожидаясь ответа, Лев знаком показал своим людям, чтобы они начинали обыск.

* * *

Василий вошел в сарай, взяв автомат наизготовку и держа палец на спусковом крючке. Он подошел к куче соломы, единственному месту, где можно было спрятаться. Она была достаточно высокой, в рост взрослого мужчины. Он выпустил по ней несколько коротких очередей, никуда особенно не целясь. Клочья соломы полетели в разные стороны. Из ствола автомата показался дымок. Коровы в загоне зафыркали и попятились, громко стуча копытами. Но из соломы не ударили струйки крови. Здесь никого не было, и они лишь зря потеряли время. Он вышел наружу, закинул автомат на плечо и закурил сигарету.

На звуки выстрелов из дома выбежал встревоженный Лев. Василий окликнул его:

— Здесь никого нет.

Распираемый наркотической энергией, Лев поспешил к сараю, стиснув зубы.

Василий, взбешенный тем, что на него не обратили внимания, выбросил окурок, глядя, как тот растопил снег и провалился до самой земли.

— Если только он не прикинулся коровой, его здесь нет. Может, тебе стоит пристрелить их? Так, на всякий случай.

Василий оглянулся на своих людей, призывая их посмеяться, и те не заставили себя долго ждать. Но он не обманывал себя: никому из них на самом деле не было смешно. Более того, их смех означал, что равновесие сил нарушилось. Их преданность Льву слабела на глазах. Может, всему виной была изматывающая поездка. Может, дело было в том, что Лев позволил Бродскому оставаться на свободе, когда его следовало арестовать. Но Василию казалось, что их поведение каким-то образом связано с Федором и смертью его маленького сына. Многие из его людей были друзьями Федора. И если они испытывали неприязнь ко Льву, то значит, ею можно было управлять. Манипулировать их сознанием.

Лев присел на корточки, внимательно рассматривая следы на снегу. Это были свежие отпечатки сапог. Некоторые из них принадлежали его офицерам, но под ними обнаружилась цепочка следов, ведущих от сарая: они исчезали в полях. Лев выпрямился и вошел в сарай. Василий окликнул его:

— Я там уже все обыскал!

Не обращая на него внимания, Лев потрогал выбитый замок; отметив, что на земле расстелены мешки из-под зерна, он вернулся во двор, глядя на поля.

— Я хочу, чтобы со мной пошли три человека. Те, кто умеет быстро ходить. Василий, ты останешься здесь. Продолжай обыскивать дом.

Он сбросил с плеч тяжелую зимнюю шинель. Без всякой задней мысли, не имея намерения оскорбить, он протянул ее своему заместителю. Теперь, когда он мог передвигаться налегке и даже бежать в случае необходимости, он быстро двинулся по следам в поле.

Трое агентов, получивших приказ следовать за ним, не стали снимать шинели. Их непосредственный начальник приказывал им бежать по снегу налегке, не потрудившись даже осмотреть тело погибшего сына их коллеги. Гибель ребенка он счел досадным происшествием, и только. И сейчас оперативники вовсе не намеревались подхватить воспаление легких, слепо выполняя приказ человека, которому, возможно, осталось командовать ими совсем недолго. Все же Лев был их старшим офицером, хотя бы в данный момент, и, обменявшись выразительными взглядами с Василием, все трое медленной трусцой направились вслед, имитируя повиновение, даже не стремясь догнать своего предводителя, который опередил их уже на несколько сотен метров.

Лев ускорил шаг. Амфетамин гнал его вперед: для него не существовало более ничего, кроме следов на снегу и ритма собственного дыхания. Он просто не мог остановиться или замедлить шаг, не мог потерпеть неудачу или замерзнуть. Пусть даже по его расчетам подозреваемый опережал их примерно на час — его это ничуть не волновало. Предатель не подозревал о том, что его преследуют, так что почти наверняка он шел не торопясь.

Впереди показалась вершина пологого холма, и Лев надеялся, что оттуда он увидит свою жертву. Добравшись до гребня, он остановился, оглядывая окрестности. Во все стороны, на сколько хватало глаз, тянулись поля. Вдалеке виднелась опушка густого леса, но прямо впереди, примерно в километре от холма, он заметил фигурку мужчины, медленно пробирающегося по снегу. Это был не случайный крестьянин или рабочий. Это был он, предатель. Лев не сомневался в этом. Он двигался на север, в сторону леса. Если он сумеет первым добраться до опушки, то сможет затеряться в лесу. А у Льва не было собак, чтобы выследить его. Он оглянулся через плечо — трое агентов сильно отставали от него. Лопнула какая-то ниточка, соединявшая его с ними. Он больше не мог полагаться на них. Ему предстояло самому настичь и схватить предателя.