Малые ангелы - [39]

то я имею в виду скорее Untermensch’a, например Улана Раффа, то есть меня. На тысячах гектаров царит чернота, окрашенная в синеватый цвет, окалина и ветер, и сразу же после этого, на юго-западе, начинается пространство серой тундры. Если идти по направлению восток-юг-восток в течение приблизительно трех тысяч семисот километров, то можно попасть в место, которое называется «Крапчатое зерно», где когда-то ветеринары держали взаперти старых женщин, которые не умирали, не изменялись и которых невозможно было съесть. Дом для престарелых находился вдали от всего, даже от лагерей. Рассказывают, что эти бессмертные совершили страшную ошибку, которую они никогда не переставали желать исправить впоследствии. Говорят, что они извлекли из небытия тряпичного человека, который восстановил обращение долларов и мафию на земле. Но если, вместо того чтобы выбрать этот длинный путь, решишь вернуться к Буффало, то надо вначале войти во двор, где заунывно, день и ночь скрипит ветряное колесо, ни к чему не прикрепленное. Там живет Улан Рафф.

36. АДЗМУНД МОЙШЕЛЬ

Неустанно забывали мы наши поражения и снова отправлялись в те места, которые на картах уже обозначены белым цветом; нам хотелось узнать, существуют ли все еще где-то вдалеке мужчины и женщины, юрубы, кечуа, орочи, и уцелело ли что-нибудь над впадинами Оклахомы, и может ли быть еще оказана помощь населению, которое бежало в дельту реки Меконг, или на берега реки Перл, или в Уссурийский край.

В одно прекрасное утро при солнечном бризе наша шхуна пустилась в путь. Маленькие морские валы пели, ударяясь о корпус судна, хрипела фок-мачта, и вдруг затем раздался шум пощечин и бранных слов. Мухи кишели на борту, докучая управлявшим судном морякам. Присутствие насекомых объяснялось тем, что мы погрузили на судно буйволицу, желая, чтобы она снабжала нас молоком, а потом снабдила и мясом. В трюме было набито всего дополна, как это обычно делается, когда отправляются в кругосветное путешествие. Помимо печенья, мы загрузили огромные запасы питьевой воды, а также пластинки гидрокроназона, на случай, если миазмы отравят наши запасы.

До наступления вечера мы плыли вблизи берега, не оплакав при том ни одну потерю человеческой жизни, и, окрыленные этим итогом, показавшимся нам добрым предзнаменованием, мы отказались от мысли искать место, чтобы бросить там на ночь якорь, решив еще более последовательно держать курс на юго-запад. Второй командир приказал поднять дополнительный парус, когда корпус судна напоролся на мину и, мгновенно развалившись, пошел ко дну. В морские глубины тут же утекла вся провизия, корова и дюжина человек. Судьба хотела, чтобы кораблекрушение произошло на небольшом расстоянии от берега; выжившие добрались до него вброд, счастливые от того, что уцелели, но вновь атакуемые мухами, которые не решились сопровождать животное в его потоплении.

Оказавшись на земле, восемь матросов потребовали, чтобы их разрекрутировали; и они вернулись к себе домой через поля. Нас оставалось только девять. И мы не знали, как сложится завтрашний день, и с нетерпением ожидали ночи, чтобы она принесла нам утешение. Мы разделись, подвесили наши вещи на шестах, чтобы они просохли, и попытались заснуть. Между тем, до самого рассвета нас мучили насекомые. Уже начали проглядывать лучи солнца, а никто из нас еще не сомкнул глаз. В то время как в полном изнеможении мы натягивали на себя одежду, остатки экипажа жаловались на антисанитарию и несоблюдение правил безопасности, и после энергичной критики, высказанной такелажным мастером по имени Адзмунд Мойшель, экипаж взбунтовался. Командир был избит дубинками, а разум его, после того как он пришел в сознание, помутился. Почти все дезертировали; нас оставалось только двое, включая и его. Не лишая его звания, мы освободили его от всех обязанностей, которые он больше не мог исполнять, поскольку стал пророчествовать без остановки. Когда я говорю мы, я имею в виду себя, того, кто с вами говорит, а также мух, которые нахально участвовали в голосовании.

К полудню мы собрались с силами и взяли направление на юго-запад, оказавшееся роковым при нашем отплытии. Вдоль берега шел откос. Мы взобрались на него и обнаружили там перекладины и шпалы. Мы пошли по ним. Дорога была построена в двух метрах над уровнем моря, она шла вдоль побережья, изрезанного большим количеством расщелин, и часто она шла по воздуху, поддерживаемая одними бетонными сваями, погруженными в ил. Эти проходы над пустотой не предназначались для прогулок; они заставляли нас подпрыгивать так, что это нас сильно утомляло.

По левую сторону пустынные ланды съеживались на солнце. На них дурачились собаки. Они рысью подбегали к нам издалека и в течение нескольких часов враждебно нас вынюхивали, и лаяли на нас. С правой стороны сверкали неглубокие воды. На них можно было иногда различить лодки, сделанные из порченного, сгнившего тростника.

Командир приводил в движение свои внутренние миры и на повышенных тонах делился со мной своими самыми абсурдными убеждениями. Видишь ли, — говорил он мне, — этот Мойшель, я любил его, как когда-то любили сыновей, во времена, когда еще можно было иметь сыновей. И еще он ответно лаял на собак или, когда на него набрасывались мухи, гнусно выпячивал губы и жужжал.