Малявка - [124]

В прихожей зазвонил серебряный колокольчик над входной дверью, который помнил ещё уютный дом в России. Не спеша, выключив лампу, Степан Александрович спустился со второго этажа по деревянной лестнице, которая приветливо поскрипывала, словно говоря, «что дружище, вот и ты стал потихоньку стареть». «Только дом и остался из родных», — грустно улыбнувшись этому, он подошёл и открыл входную дверь. На пороге стоял молодой мужчина, держа за руку девочку, лет четырёх — пяти, с джинсовым рюкзачком. Старику показалось, что от неё шло какое — то сияние. Всё внутри как — то потеплело.

— Привет, дед, узнаёшь меня? — сказав по-английски, гость скалился, как — то подёргиваясь. — Я Боб. Вместе с Джоном убегали в Индию. Позови его. Он нам нужен. Привёз ему подарок от гуру.

— Джона нет. Его гуру умер три года назад. Уходите, или я вызову полицию.

— Дедушка, нам очень-очень надо увидеть Джона. Ты должен понимать меня, гуру рассказал. Я приехала сказать, Джон мой папа. Неделю назад мама Вера умерла после взрыва в торговом центре, — сказала девочка по-русски и закатила глаза вверх. — Гуру жив, он рассказал про папу. Позови его.

У Степана сжалось сердце. Он знал и надеялся, что помощь от Богородицы будет. Но чтоб вот так!!! Девочка, говорящая по-русски, его правнучка. «Степан, спокойствие, только спокойствие…». Он глубоко вдохнул несколько раз, этим остановив свой внутренний монолог и молча, сделав шаг в сторону, рукой пригласил пришедших войти.

— Вот видишь, всё хорошо, — сказала девочка по-английски своему спутнику. — Сейчас я увижу своего папу. Я его помню.

Она на ходу сбросила с ног обувь, которая разлетелась в разные стороны, забежала в дом. Увидела на комоде фото молодого пожарного, широко улыбающегося, красивой улыбкой  (не то, что Боб), внизу в правом углу чёрную ленточку, наискосок.

— Дедушка…  Папа!!! Я его узнала. Зачем ты сделал эту чёрную ленту. Чтоб было как у мамы??? Так русские сделали в общине, когда она ушл, — её лучезарные глаза, опять закатились вверх, потом не по-детски посмотрели на Степана, притопнув ногой. — Не молчи же. Я взрослая, говори, пожалуйста!

Он присел на табурет, на котором всегда обувался, протянул руки к ребёнку и сказал:

— Джон пять дней назад ушёл к Богу на небо, когда тушил пожар, — и как девочка, глазами показал вверх.

— Боб, ты слышал? Я теперь как мама, буду расти сиротой. Отвези назад в Индию. Здесь я никому не нужна, в России у меня тоже нет никого. Увези в Индию, там у меня остались гуру, Шива и Хануман. — Она обернулась к мужчине, говоря по-английски.

Боб почему-то обмяк, сполз по стене и расселся на полу у порога, вытянув свои длинные ноги. Девочка подбежала, стянула туфель и бросила ему в лицо, потом второй.

— Чего молчишь, ты всех обманул, утащил меня в эту дурацкую Америку. — Она стала пинать его ноги и кричала на двух языках вперемешку, — Взял меня, чтоб тебе дали деньги на дорогу. Скотина! Тупила! Теперь я точно знаю, что ты гад!

— Подойди ко мне, дитя. — Степан так и сидел с протянутыми руками для объятья. — Если бы тебя не привезли в Америку, мы бы не встретились. Ты осталась одна. Я теперь в этом большом доме один. Давай жить вместе. И скажем Америке спасибо за нашу встречу.

— Я не хочу эту дурацкую Америку. Лучше Россия. Там родина моей мамы. — Подумав, с надутыми губками, неуверенно подошла к Степану, погладила по щеке, её глаза заглянули ему в самую душу, тихо задумчиво добавила. — А это родина моего папы…  Как ты усыновишь меня?

— У вас же есть какие-то документы. — Они повернулись к Бобу, тот «летал» где-то.

— Проснись! Нас обокрали!!! — Она, подойдя, опять пнула его по ноге, стала щёлкать пальцами перед глазами. — Он по-русски тоже понимает, говорит плохо. Только таблетку сожрал какую-то.

Многие русские слова, которые произносила девочка, были Степану не понятны, но по интонации и движениям было видно, что девочка сердилась, очень напомнив ему поведением внука. От этого шума и суеты ему как-то стало уютно, тепло и хорошо. Жизнь била ключом из этой малышки, украшая всё цветами радуги. Боб прикрыл глаза и засопел, иногда издавая какой-то звук. Девочка залезла к нему во внутренний карман куртки и достала всё содержимое.

— Держи дедушка, я видела и слышала, гуру ему давал какие — то документы… . а вот мама. — Она показала фото, на Степана смотрела очень красивая молодая женщина, с ясными, лучезарными глазами, как у девочки. — Не бросишь меня? Боб плохой, может меня продать за таблетки.

— Если гуру знает, что ты дочь моего внука, наверно это так. — Они обнялись. — В домашнем архиве есть волосы и зуб Джона, мы сделаем генетическую экспертизу и получим недостающий документ. У меня есть надёжный друг, он поможет.

— Ой!!! Дедушка! А тебя как зовут? — она звонко засмеялась, даже старинная, хрустальная люстра стала позвякивать. — Меня Лиза!

— Степан Александрович! Для него. — Показал на Боба. — Для тебя, Степан.

— Степан-барабан!!! — Оглядела, сморщив смешно носик, погладила по щеке. — Нет! Ты худой! Стёпа, вот. Мне мама рассказывала, про великана дядю Стёпу, русские стихи. Ты будешь деда Стёпа. Мммм! Лучше, просто Стёпа. По рукам!?