Малявка - [109]

— Двух этажная квартира… Как красиво и уютно придумано, — восхищался егерь.

— Пошлите чай пить, настоялся, — пригласила всех Марина в гостиную.

Евсей пил из блюдца, смачно прихлёбывая чай, широкой крепкой ладонью сжимая, ломал сушки, кидал в рот, как в топку, улыбаясь от удовольствия, хрумтел ими. Все наслаждались вкусным настоянным напитком молча.

До встречи в кафе оставался час, через полчаса надо выйти, чтоб не спеша прибыть в назначенное место. Пётр предложил рассказать, какое наиважнейшее дело их привело.

— Евсей расскажи, что мне поведал, — Иван Сергеевич утвердительно кивнул. — Тут все свои, не бойся. Может миром, что-то и скумекаем.

— Дык егерь я, по совместительству травник…  — волнуясь, откашлялся. — На подвластной мне территории есть гостевая усадьба с гаражом, баней, спутниковой связью и всякими барскими безделушками…  Это ещё при советах партократы строили, потом это перекупалось, улучшалось, в общем всё для комфортной жизни есть, даже энтот интернет теперь ловять. От моего жилища и конторы в двух километрах, поэтому на подворье есть маленькая каптёрка для меня, если гости желають, чтоб я при нихс был. Мне часто подкидывають денежку за присмотр, заготовку дров, воды, порядок. Чтоб чужих отпугивал. Продукты привозять сами. А я как мальчик на побегухах, когда их светлости вдруг чегой-то захотять. По многолетнему опыту прикидываюсь глуховатым и глуповатым, это выгодно. Можно в доме послухать, чем пришлые живуть, чем занимаются. Второго числа прикатила чёрная большая машина, на наш ГАЗ похожа, только больше и заграничная. Бумагу вручили, пропуск — разрешение на проживание значица. Я как чуял чужаков, отправил внучку с детьми за день к сестре в деревню, от греха подальше. Не доверяю я этим приходимцам, приезжакам, шелупони недоделанной. Простите, не сдержался. Их трое, баба и два мужика. Энта тётка меня задёргала, то не так, это не эдак. Мозги у меня и память на голоса, манеры, как у разведчика, всё запоминають, никогда не ошибаются. И понимають они, мозги значица, что я знаю эту тётку, точно знаю, вернее встречал, видел. Фигура, голос и манера говорить, размахивая руками те же, а вот лицо…  Две ночи не спал, ошибиться не мог. Когда их не было, у себя в хате залез в старую папку с вырезками из газет, бабка моя из города всякие для растопки привозила. Уж три года вдовец. Я кое-что вырезал и складывал. Просматриваю, а мозги рассуждать стали, — фигура, голос и манеры знакомы, значица где-то в городе видел, встречал и слышал. А в центре бываешь редко. Напрягись, Евсеюшка, напрягись. И натыкаюсь на одну десятилетней давности статью скандально-криминальную, из жёлтой прессы значица. В соседней области был громкий процесс по продаже детей из детских домов и домов малюток за границу. Фото тётки, проходившей, как главный свидетель. А у осужденных на глазах чёрную полосу сделали. Она это, она, говорит мозг. Вспомни, ты даже на открытый судебный процесс приходил, ядрёна вошь…  у тебя как раз дела в соседней области были. Поэтому и голос вживую слышал, запомнил, фигуру и манеры. А лицо?! Так еть мне внучка рассказывала, что лицо сейчас можно сделать какое хошь, лишь бы деньги были. Помню, тада жара стояла в зале суда, она на второе заседание пришла в кофточке без рукавов. Вырез, ядрёна вошь…  думал титьки вывалятся, когда она показания давала, махая руками. С левой стороны, видел у неё на плече чёрную татуировку, морда оскаленной рыси с двухрублёвую монету, глаза то зоркие…  Мозг выдаёть, вона, как оно, Евсеюшка, поворачивается! И стал чудить, чтоб она меня чаще звала, чтоб в доме ихнем быть и слушать, что да как. А мозги подсказывають, что надо подглядеть её в бане, чтоб татуировку увидеть, убедиться. Дык в эту пору на возвышенности всегда прохладно, от реки сыро и ветер, она всё в свитерах ходить и в плед закутывается. Да и не до бани им…  Все дни часов на восемь, десять уезжали. Уж в молитве просил помощи, говорю Михаилу-Архангелу»… мутные они, понаблюдать надобно, мол, помогай, чтоб пожелали организовать баньку. Ведь если это она, та свидетель, а не исполнитель, чего фейсу переделала. Да и по разговорам всё гниловатое какое-то». И тут такое везение, помогли друзья небесные. Кажись на седьмой день, сама эта язва зовёть меня, мол, баньку затопи, веники дубовый и берёзовый приготовь…  потом вдруг про сердце спросила. Дык у меня всё вроде работает, неполадок не ощущаю. Тогда приказала ждать в предбаннике, позовуть, чтоб профессионально их вениками отхлестать. Это я уж от души выполнил, ядрёна вошь. Спутники её бараны в этом таинстве. Во, как Господь по молитве то устроил…  и я чуток успокоился. Татуировка есть, чёрный мак, в округе шесть сантиметров. Но, если ты знаешь, что там было раньше, можно в серединке цветка проглядеть энту рысью морду с оскалом…  — он достал носовой платок, смачно высморкался. — Извиняйте, от волнения. Сейчас будет самое главное. Вчерась был штормовой северный ветер, они вернулись взвинченными. Баба приказала мне растопить камин, обсыпая спутников высотками матюков, что ни к чему не приученные. Я расстарался, огонь развёл, чай травяной, ароматный заварил, подал, плед лишний бабе поднёс, а сам разговоры слушаю. На самом важном опять светлые силы помогли. Молодой мужик сбросил обувь, я споткнулся, и вторая порция чая вместе с посудой оказалась на полу. На мои извинения»… потом уберу, чтоб не мешать…» сказала, убрать срочно, только тихо. Осколки собирал руками. Прослышал вот о чём. Чтоб кого-то задерж