Малявка - [104]

— Всех по себе судишь. Порядочных людей больше! Ты из зависти так говоришь. Бабушка же в полном здравии.

— Её здоровье не наша забота. Старшего внука с неё хватит. А эти будут как сыр в масле. Соглашайся, они выписаны, но торчать будут в больнице со старшим и младенцем. Проще всего всё состряпать пока все здесь, у нас, — хихикнула, — и здоровье там бабкино поправить.

— Нет! Не могу! Не хочу! Говорят, отец перед смертью просил не разлучать детей, а ты что предлагаешь?! Деньги за их продажу по разным семьям и ещё за границу?

— Меня из-за них курицей на похоронах назвали… .- раздувая ноздри от возмущения молчала.

— Ты была на похоронах родителей?

— Нет…  похоронах парня, который первый бросился всех спасать, — это сын моего первого мужа.

— Парень жизнь отдал, чтоб они жили, а ты…  Ты, продать?! — тихий голос был отчаянным.

— Какая продажа?! Так себе, от заказчиков мизерная благодарность. Я детям лучшей участи желаю. Что наше государство может им дать? Семейный дом? Не смеши мои пятки, они и так смешные, — она желчно расхохоталась, посмотрев на свои ноги, почесав одну об другую. — Сама знаешь, какие там условия и бардаки. Детей используют, как бесплатную рабсилу, берут из-за пособий. Бабке скоро «аллилуйя» и их распихают по детским приютам. А ты сама знаешь, как в стране победительнице дети живут в этих домах, — добавила она с сарказмом.

— По закону детей должны определить в один детский дом, или усыновить в одну семью, — не сдавался тихий голос.

— Когда на кону деньги, про законы забывают, их обходят стороной по тропкам из купюр, милочка моя. Вот в чём беда. Надо нам их устроить по человечески, — давил крикливый.

— Есть хорошие дома. Сама там выросла, — твердил тихий.

— Это тебе повезло, что ты не знаешь, что такое хорошие родители и как это жить хорошо…  вот и носишь розовые очки. Да и жизни ты совсем не знаешь хорошей. Что?! Ты бы не хотела, чтоб тебя усыновили в Германию, Америку, Италию?

— Не знаю, я Россию люблю. Правда детям будет трудно, — голос стал заминаться. — Родители, говорят, очень хорошие были. Они правнуки адмирала и внуки…  запамятовала звание деда. Такого им не простят, кто вообще не знает родителей, гнобить начнут. Думаю, всё от отчаяния и боли, — вздохнула. — А дед их всю войну прошёл, ранен был и в преклонном возрасте сына ещё мог заделать. Гигант!

— Смотрю, информацию собирала, — и наиграно. — Ну вот, умница. Стала рассуждать правильно. Может бабка успеет старшего поднять, который ещё застал этих участников войны живыми, и всё…  Пусть поднимает, я только за! Остальных ждут детские дома.

— Можно я до завтра подумаю, а? — тихий вздох.

— Вечером, до двадцати двух жду ответ. Просто скажешь по телефону ДА или НЕТ. Будь умницей.

— У старшего сиделка? — растеряно продолжал тихий голос.

— Я же тебе говорю, у детей прекрасная карма. Моя подстава на аванс в ресторане нажралась, её в больницу не пустили, и слушать не стали. Сиделкой заделалась чокнутая Маринка, которой из армии привезли сына в гробу. Прям чёрный юмор. Чё она туда попёрлась?! Но нам на руку.

— Не знаю, не знаю, — тихий голос был весь в сомнениях.

— Всё! Расходимся в разные стороны. Жду от тебя вечером положительного ответа, — они уже стояли спиной друг к другу. — Да! Молчание золото. Если что, сыну твоему в армию не придётся идти, чтоб ты стала второй Маринкой.

— Поняла…  — и мямля вдруг твёрдо заявила с вызовом. — А ты меня не пугай. Я отвечу завтра, после четырнадцати часов. Надо со всем этим переспать, так говорят мудрые люди.

— Вот и умница. Вот и правильно. Переспи, — громко расхохоталась, добавив. — Переспи. Если больше не с кем.

От удаляющихся спешащих шагов аллея жёстко похрустывала.

— Идиоты! Придумали ракушечник насыпать… всё в туфлях — раздался раздражённый крикливый голос издалека.

Некоторое время пара сидела в ступоре от услышанного.

— Повезло, что никто нам не позвонил…  — выдохнул Пётр, встрепенулся, хлопнув ладонями по коленям. — Вот тебе и вражина…  Обалдеть! Детей продают за границу. Наших детей хотят продать!

— Голос курицы такой знакомый, а?! По-моему переходящий вымпел Ирка, которая училась на два года младше меня.

— Она. — Мужчина усмехнулся. — Это же Пашка-царёк, её первый муж так метко обозначил. Сейчас у неё уже четвёртый супруг по счёту. Во жизнь! Вроде забота о детях, а так дерьмом прёт. Какой гад подбивает её на это, пользуясь её глупостью?!

— Да! Мы ведь сами, только слушая запись собрания, узнали, что такое карма, — в голосе звучала благодарность. — У каждого своё представление о хорошей жизни, о совести, о родине, о карме. Нам пришла информация, вот что главное. Благодарю, Матушка Богородица!

— Если она говорила только про тебя, получается, её осведомителя уже не было в больнице, когда я пришёл.

— Соглашусь. Я санитарке представилась сиделкой, она меня в кабинет зав отделением отправила, сказав, что он срочно ищет человека, — задумчиво сказала Марина. — Выходит, пьяная девица раньше меня приходила.

— Выходит так, — ответил муж и добавил уверенно. — Иосифович точно не при делах, наш человек.

— Поговорим с Лю-Лю. Чтоб побереглись, и вообще. Всё обсудить и действовать вместе, — рассуждала Марина. — Может их к нам забрать всех из гостиницы?