Малой кровью - [52]

Он покончил с этим делом, съел щепотку соли, запил водой (желудок вяло брыкнулся) — и отправился продолжать разведку. В конце концов, именно на разведку его направили…

Только где ты, где ты, о радистка Кэт? «Сокол, я Незабудка…» Блин, Большой — ты же должен наконец просечь фишку! Думай, думай своей толстой премудрой башкой, думай!

Денис обошел все доступные помещения, но больше ничего интересного не обнаружил. Кто-то когда-то вынес отсюда все, что можно было поднять. Попытку проникнуть в подвал разведчик решил отложить на потом — когда (и если) проснется.

Он знал, что от голода обычно умирают во сне. Вообще-то помирать рано, по-настоящему он голодал дня четыре, но уж слишком обилен был расход энергии. Складки на животе не было никакой, тонкая сухая шкурка.

Он забрался в ротонду над эстакадой, лег так, чтобы можно было сразу начать стрелять, и уснул, велев себе проснуться или при взрыве, или через шесть часов.

«Будильник» не сработал, и Денис проспал почти сутки. За это время ничего не произошло.

Глава двенадцатая

Окрестности города Портервилль, Калифорния,

28. 07. 2015, 10 часов 00 минут

…а потом Юлька поняла, что больше не может ни черта. Это произошло почти мгновенно, просто вытащили какую-то пробку, и силы вылетели из организма, как воздух из простреленного шарика.

Она продержалась еще несколько минут — ровно до того момента, когда впереди и внизу как нельзя кстати выплыла надпись «Мотель „Надежное место“. Потом был провал, запомнился китаец в красной рубашке, а потом она каким-то чудом сумела затолкать себя под душ. Это она тоже запомнила — ледяные и жгучие струи…

И это все.

…Было прохладно и полутемно, и сидевших за пультом она видела со спины: две темные фигуры в плащах и академических шапочках. Горели маленькие лампочки в большом количестве, стрекотал самописец, а сбоку крутилось колесо, на которое из-под потолка лилась тонкая струйка воды. От колеса шла сложная система шатунов, которые встряхивали большую, но легкую бамбуковую рамку с туго натянутой на ней сеткой из черного шелка. Позади всего этого, шурша, крутились высокие, от пола до потолка, цилиндры с непонятными светящимися иероглифами. «Альфа шесть, гамма сорок девять», — сказал один из исследователей, тот, который слева, более высокий. «Понял…» — пробормотал второй — коротенький и толстый, — подкручивая барабаны настройки. Самописец застрекотал громче, из него полезла длинная бумажная лента. «Поехали», — сказал высокий. Коротышка кивнул, пробормотал почему-то по-русски: «Ну, мертвая…» — и долбанул кулаком по большой красной квадратной кнопке на пульте. Второй подбросил в воздух большую белую таблетку. Оба тут же присели на корточки и закрыли головы руками. Между шуршащими цилиндрами открылась дверца, и из нее вылетел золотой дракон! Он схватил на лету таблетку и пронесся через весь зал, оставляя за собой медленно тающие разноцветные шарики с буквами: «А», «В2 », «В6 », «В12 », «С», «Р», «Н»… Дракон исчез в темной амбразуре под потолком, а исследователи, вздохнув в унисон, уселись на своих табуретках. «Дальше, — сказал высокий. — Альфа девять, гамма пятьдесят шесть». Коротышка, кряхтя, провернул барабаны, потом ударил по кнопке. Все повторилось, разве что шариков-драже стало немного больше. «Что-то мы упускаем…» — пробормотал высокий, выбираясь из-под стола. «Давай попробуем пирожок, — сказал коротышка. — С черникой. В ней прорва каротина». Высокий почесал лоб. «Ну давай… — как-то неуверенно согласился он. — Альфа двенадцать, гамма шестьдесят три». «Поехали!» — заорал коротышка, врезав по кнопке локтем. Высокий подбросил пирожок, и вырвавшийся из дверцы дракон схватил его широко раскрытой пастью, проглотил — и захохотал. Пролетая над сеткой, он уронил в нее большое фигурное яйцо, похожее на те, что выходили из-под рук Фаберже, и тут же сквозь ячейки сетки снизу полезли десятки маленьких сияющих дракончиков…

Юлька проснулась, когда солнечный зайчик залез ей в нос, ей очень захотелось чихнуть, но не чихнулось, а просто заперло дыхание. Было тревожно, хотелось куда-то бежать; сердце неприятно, по-птичьи, трепыхалось. Разве в чернике есть каротин? — подумалось ей вдруг. Она сосредоточилась на этом чертовом каротине и не заметила, как снова уснула — но на этот раз не глубоко и не надолго, ощущая именно тот замечательный факт, что спит. И скоро, пожелав проснуться, она проснулась.

Кровать была широкая, но слишком мягкая, а то и дряблая, и Юлька чувствовала себя совершенно разбитой. Затекли руки, ноги, правый бок и даже щека. Несколько минут, пока кровообращение не пришло в норму, Юлька лежала, потягиваясь и разминая непослушное тело — и рассматривая комнату, где ей пришлось прервать бег.

Симпатичный номер. Она уже привыкла к тому, что в Америке все удобное и одинаковое, удобно-одинаковое, одинаково-удобное… Здесь было иначе: высокая, очень длинная и очень узкая, как троллейбус, комната с огромным окном во всю длинную левую стену; за окном шла галерея, или балкон, или как-то еще называется — в общем, что-то, куда, по идее, можно было бы выйти при наличии двери; но двери не было. Над окном свистел кондиционер, светлые шторы полураздвинуты, одежда валялась на полу, и чехол с винтовкой криво стоял в углу. За белой скользящей дверью, закрытой не до конца, тихо булькала вода.