Малороссийская проза - [270]

Молодой человек (слушавший его с большим вниманием). А кто дал ему право судить деяния других? Кто уполномочил его действовать?

Гаркуша (посмотрев на него с удивлением). Ум, душа и сердце.

Молодой человек. Неужели он одарен необыкновенно проницательным умом, сердцем и душою, более других сострадающих бедствиям ближних? Если он сам в себе сие ощущает, то он гордец, а гордость заглушает в нас все добрые качества. (Гаркуша хотел говорить, но остановился; молодой человек продолжает:) Гаркуша заслуживал бы извинение в неустроенном обществе. Но в благоучрежденном государстве, где для каждого сословия есть свой суд, свое правление, для каждого рода и вида преступлений положена законом и справедливая мера наказаний; в государстве, где учреждена особая власть, пекущаяся о[б] общем благе и спокойствии каждого, где все части разнородно и независимо одна от другой действуют с желанием обеспечить спокойствие каждого и сохранить всеобщую целость, и когда все эти звенья составляют одну крепкую, неразрывную цепь, поддерживающую все и ведущую к одной цели, в таком порядке управления Гаркуша есть злодей, возмутитель общего спокойствия, требующий всеобщего преследования и искоренения зловредных действий его.

Гаркуша (с изумлением). Как?.. Что ты говоришь, юноша?

Молодой человек (с жаром). Я говорю, что Гаркуша есть государственный злодей, заслуживающий примерное наказание. (Смотря на него значительно.) Горе тому, кто не поймет и не возвратится! Самоуправство нетерпимо нигде, и оно разрушает все меры правительства, для блага нашего устраиваемые. Сегодня действует Гаркуша; по его разумению судьи несправедливы, начальствующие невнимательны, помещики нерасчетливы, соседы неужиточны, в семействах он предполагает неустройство и, поборая правде, гонит и карает виновных в его мнении. Назавтра я, принимая вещи уже по собственному понятию, начну преследовать то, что устроил Гаркуша, и буду требовать от людей действий по моим понятиям. Далее является третий, ниспровергающий все, нами введенное; за ним четвертый; далее каждый из могущих действовать пожелает, чтобы все шло по его хотению, примется также наклонять, к тому силою, подобно Гаркуше; угрозами и наказаниями все станут требовать исполнения воли своей. Что выйдет из того? Всеобщая путаница, хаос, разрушение всякого порядка, уничтожение власти правительства. (Гаркуша силился что-то сказать; молодой человек выжидал, но, видя, что Гаркуша не находил слов, продолжал говорить:) Решительно я не признаю в Гаркуше ума, а почитаю его возгордившимся ложными понятиями своими и, при непозволительных средствах, дерзнувшим поступать самовольно. Он гордится, что не убил никого? Но из слов ваших видно, что он не доверяет правительству, следственно, он враг его и потому всех вообще. Одна гордость Гаркуши утвердила в нем мысль, что он понимает вещи яснее других, видит предметы с настоящей точки и имеет право искоренять зло. Допустив каждого действовать свободно, к чему будут распоряжения властей, так чинно, стройно и, не забудьте, человеколюбиво последующих? Узнают о преступлении, исследуют все действия, все причины, побудившие к тому; обсуживают, полагают меру наказания, взносят на рассмотрение высшего суда; кроме того, не отнято у подсудимого, даже у явно виновного, представлять все, что может послужить если не к оправданию, то хотя к облегчению участи его. Мало того: он может жаловаться на несправедливое решение. Не истинно ли семейственное рассмотрение, отеческая попечительность о впавшем в вину? А как действует Гаркуша? Избрав людей из отверженных обществом, уполномочивает их разыскивать все неправды по их понятию, принимая за истину клеветы, что кто-нибудь живет, действует, даже мыслит не так, как бы желалось ему; он наезжает со всею видимостью как истый разбойник, одолевает всех внезапностью; не разобрав, не исследовав в точности сказанного ему, приступает к непозволенным действиям; усиливает наказание существенно, отнимает достояние, отдает его другим также по произволу. Но допустим, что Гаркуша прав в своих заключениях: зло действует сильно и требует искоренения; так. Кто дал ему на это право? Кто уполномочил его действовать? Если он одарен необыкновенною прозорливостью и имеет дар видеть там зло, где все полагают добро, он мог бы приезжать явно, не скрываясь, не принимая никаких личин, говорить с замеченным им в чем – а он имеет дар слова, – с кротостью убедил бы его исправиться, оставить неприличные деяния, поступать по долгу своему, и, наконец, угрожая, что известит о нем начальстве и будет просить обуздать его. Послушал бы его виновный, исправился? Какое наслаждение Гаркуше, какая слава о нем! Появление где-либо Гаркуши услаждало бы добрых, а злых заставляло бы осматриваться. Не послушал бы кто его? Какая ему нужда? Есть люди, призванные оберегать всеобщее спокойствие; они властью закона обуздают его, и тогда – поверьте или, лучше, разберите сами, и вы согласитесь со мною – Гаркуша был бы везде превозносим, свидание с ним доставляло бы истинное наслаждение, а не как теперь, что одно имя его произносится с ужасом, везде преследуют его и, наконец, готовы во храме Божием призвать на него месть праведного судии небесного за все то зло, которое он, один почитая добром, разливает во всем здешнем крае.