Малое прекрасно. Экономика для человека. Карта для заблудившихся. - [12]

И все же, какое отношение имеет экономическая теория к проблемам, описанным в предыдущих главах? Вот экономист решает: эта деятельность «экономически эффективна», а эта — нет. В этой связи возникает два вопроса: во-первых, что стоит за понятием «экономическая эффективность»? И, во-вторых, позволяет ли критерий «экономической эффективности» принимать правильные решения и на их основании уверенно действовать?

Сделаем экскурс в историю экономической теории. Когда сто пятьдесят лет назад в Оксфордском университете встал вопрос об учреждении должности преподавателя политической экономии, многие уважаемые люди отнеслись к такому предложению весьма прохладно. Ректор Ориел Колледжа Эдвард Коплстон и вовсе не желал включать этот курс в учебный план университета, опасаясь, что новый предмет «подомнет под себя все остальные науки». Даже Генри Драммонд, ректор колледжа Элбьюри Парк, учредивший таки в 1825 году должность преподавателя политэкономии, выступил с заверениями, что университет будет «держать этот предмет в узде». Но уже первый профессор политэкономии, Насо Сениор, задумал перегрызть удила. В первой же лекции он заявил, что «новая наука станет самой увлекательной и полезной из всех гуманитарных наук» и заметил, что «для основной массы людей погоня за богатством является прекрасным способом самосовершенствования». Конечно же, не все экономисты были столь заносчивы. Джон Стюарт Милль (1806–1873) видел в политической экономии не «отдельную науку, но лишь частицу более обширного поля знания». «Это отрасль социальной философии, столь тесно переплетенная с другими общественными науками и столь сильно от них зависящая, что даже в экономической сфере ее выводы можно считать верными лишь условно». И даже Кейнс, противореча себе в том, что «алчность, корысть и осмотрительность должны еще ненадолго остаться нашими богами», предупреждает: «Не стоит преувеличивать важность экономических проблем и приносить в жертву якобы нуждам экономики высшие и неизменные человеческие ценности».

Но сегодня такое уже вряд ли услышишь. С ростом материального благосостояния экономическая теория стала востребована как никакая другая наука, а человечество только и думает об экономических проблемах. Правительства всех стран озабочены, можно даже сказать, одержимы, вопросами «здоровья экономики», «экономического роста», «конкурентоспособности экономики» и так далее. Вряд ли найдется слово более ругательное, чем «неэкономичный» или «экономически неэффективный». Стоит какую-либо деятельность окрестить экономически неэффективной, и люди с пеной у рта заявляют, что она не имеет права на существование. Все, что мешает экономическому росту, признается чем-то неприличным, а тех, кто остается верен своему «неэкономичному» делу, принимают за саботажников либо дураков. С другой стороны все, что неэтично и уродливо, растлевает душу и разрушает человека, угрожает миру во всем мире и благополучию будущих поколений, но при этом считается экономически эффективным, может существовать, расти и процветать.

Что же все-таки значит «экономически неэффективный» или «неэкономичный»? Большинство людей понимают под этим болезнь, которую надо побыстрее вылечить. Экономисту, как врачу, надлежит распознать симптомы этой болезни и затем — если повезет — умело ее вылечить. Правда, экономисты нередко ставят противоположные диагнозы и еще чаще прописывают разные лекарства, но это лишь подтверждает тот факт, что проблема экономической эффективности действительно сложна, а экономисты, как все простые смертные, могут ошибаться.

Но меня больше интересует научное значение термина «экономически неэффективный». Ответ однозначен: экономически неэффективно или неэкономично то, что не приносит адекватный денежный доход. Этот термин не может значить ничего другого, ибо таков метод экономической теории. Многочисленные попытки скрыть это привели к изрядной путанице, но факт остается фактом. Общество, коллектив или отдельные люди, конечно, могут действовать по каким-либо неэкономическим (социальным, эстетическим, этическим или политическим) соображениям, но от этого данная деятельность не станет экономичной. Другими словами, суждения экономической теории чрезвычайно ограниченны, из всего многообразия вопросов, на которые в реальной жизни необходимо ответить, прежде чем принять решение, экономическая теория дает ответ лишь на один вопрос: приносит ли деятельность денежный доход тем, кто ее предпринял, или нет.

Я специально выделил слова «тем, кто ее предпринял». Мы привыкли думать, будто экономическая теория выясняет, приносит ли деятельность определенной общественной группы доход всему обществу в целом. Однако чаще всего это вовсе не так. Даже государственные предприятия не рассматриваются с этой, более здравой, точки зрения. Напротив, каждое предприятие получает от государства финансовый план, обязательный к исполнению. И от предприятий требуют, чтобы они выполняли этот план, не обращая внимания на ущерб, наносимый их деятельностью другим предприятиям или секторам экономики. Мы верим — и эту веру разделяют все политические партии — что общественное богатство можно максимизировать, если каждая отрасль и предприятие, частное или государственное, будет стремиться «окупить» вложенные в производство средства. Но даже Адам Смит не был настолько уверен в «невидимой руке рынка», чтобы утверждать: «то, что хорошо для Дженерал Моторз, должно быть хорошо и для США».