Маленькое счастье Клары - [2]

Я скомкала эту писанину и швырнула в урну, почувствовав, что окаменела внутри. А может, оледенела, не знаю…

Коллеги с работы, скинулись мне на инвалидную коляску и теперь, я могла почти сносно, передвигаться по дому и обслуживать себя самостоятельно. Мне нельзя было падать духом, иначе это будет конец всему. О нет, только не я.

Вернувшись к работе, я углубилась в свои цифры, чтобы ни о чем не думать, в моменты отдыха от них — выбиралась на улицу, ловко съезжая по пандусу. Благо, что квартира находилась на первом этаже.

Я ездила в парк, заезжала в магазины, уперто борясь со всеми неудобствами и ловушками, которые повсюду подстерегали колясочников и в такие моменты, страстно шептала: «Неет, не дождетесь, я не раскисну и не сломаюсь!»

Меня ломала только жуткая боль, всегда подбирающаяся издалека на своих мягких лапах, чтобы запустить свои острые когти в мое тело. Я лихорадочно глотала обезболивающие, и тряслась на кровати, покрываясь холодным потом. Спустя некоторое время, боль отпускала меня и снова возвращалась к своим повседневным делам — работа, гимнастика, борьба с внешним миром.

Меня никто не беспокоил, лишь иногда звонили коллеги, чтобы справиться о здоровье, да забегала соседка, с которой мы хорошо общались еще до аварии. Родителей у меня не было — они умерли один за другим еще восемь лет назад. Мама от инсульта, а отец от инфаркта, не в силах пережить смерть жены, он попал в больницу и скончался через месяц. В общем, притулить голову мне было не к кому, и оставалось цепляться зубами за эту жизнь, не давая ей возможности, вцепиться в себя.

Этот день, ничем не отличался от других, и немного посидев в парке с книгой, я поехала домой, чувствуя, приближение боли. Еще полчаса назад, я обнаружила, что забыла таблетки, но не предала этому значения, решив, что потрачу больше времени на разъезды туда-сюда. Ничего не случится, если я немного почитаю на свежем воздухе, а потом спокойно отправлюсь обратно.

Но в этот раз, боль набирала обороты со странной активностью и когда я подъехала к подъезду, она уже серьезно взялась за меня. Трясущимися руками, я управляла коляской и понимала, что теряю контроль над собой. Пандус был изначально установлен с грубыми нарушениями — с очень крутым наклоном. По нему, и в обычном состоянии было трудно подниматься, а трясущейся от боли, еще сложнее.

Нервничая и от этого делая много лишних движений, я вдруг поняла, что заваливаюсь назад. Нет! Только не это! Боженька, ну пожалуйста, пожалуйста! Но Бог остался глух к моим мольбам, и нелепо взмахнув руками, я рухнула назад, волоча за собой тяжесть нижней части коляски. Острая боль в затылке перебила невыносимую боль в спине, и я погрузилась в темноту.

Глава 2

— Клара! Клара! Очнись! — тихий голос звучал совсем рядом и я, не открывая глаз, принялась гадать, кто бы это мог быть. Почему Клара?

Черт… я упала с пандуса. Вот почему раскалывается голова и так сухо во рту. Наверное, я в больнице.

Немного приподняв веки, я заметила белизну потолка и поняла, что не ошиблась — так и есть, больница. Интересно, как долго я была без сознания?

— Клара, я тебя прошу, сейчас твоя мачеха озвереет окончательно! Приди в себя, дорогая! — снова прозвучал тихий, приятный голос и я нехотя распахнула глаза. Нет, это не больница…

Я лежала на узкой кровати, а рядом сидела симпатичная девушка лет двадцати. Она смотрела на меня умоляющим взглядом, и до меня вдруг дошло, что Кларой, она называла меня. Ерунда какая-то. Но только я вознамерилась объяснить ей, что я не Клара, как дверь в комнату распахнулась и в нее вошла кругленькая, сдобная женщина с невероятно неприятным выражением лица. Ее глазки-щелочки, злобно смотрели на меня, а губы презрительно кривились. Интересно, что можно сделать человеку, чтоб он вот так смотрел? Кроме этого, мне показался странным и ее наряд, словно она вылезла из какого-то исторического фильма или сбежала с реконструкции неких, давно забытых событий. Лиф ее платья был очень узким, стягивая пышную фигуру корсетом, и по нему спускалась «лестница бантов», уменьшаясь по величине сверху вниз, а само платье, распашное от талии, украшала вышивка по краям разреза. Декольте в форме каре окутывала пена кружев и на него была накинута легкая, шелковая косынка.

— Клара! — ее голос прозвучал на таких высоких нотах, что я даже скривилась. — Что происходит? Как это понимать?!

Она не сводила с меня глаз, и стало понятно, что она обращается ко мне и тоже зовет Кларой. Это шутка какая-то? Но если это было и так, то артистка она была хорошая. — Вставай немедленно! Гадкая, невоспитанная девица! — продолжала визжать она, и я изумленно воззрилась на нее — вставай? Девица?

Девицей я перестала быть лет двадцать назад, а «вставай» — прозвучало весьма жестоко.

— Знаете что! — мне надоел этот нелепый цирк с переодетой, наглой теткой и, откинув одеяло я раскрыла рот, чтобы высказаться, но тут же закрыла его. Это были не мои ноги. От слова совсем. Вот тут, в душе зашевелились первые ростки паники.

Стараясь дышать глубоко и ровно, я еще раз посмотрела на конечности, торчащие из моего тела, и несколько раз хлопнула глазами, чтобы разогнать наваждение, но, увы — полненькие, белые ножки с розовыми ноготками, так и оставались на своем месте. Черт! У меня даже в молодости не было таких ног! Я всегда гордилась своей стройностью, и даже усевшись в инвалидную коляску, могла похвастаться тем, что не набрала ни грамма лишнего веса. С замиранием сердца, я попробовала пошевелить пальцами и…мне удалось! Мозг принялся лихорадочно работать, но сообразить, что произошло и дать этому логическое объяснение, я не могла. Было ясно лишь одно — каким-то удивительным, мистическим образом, я оказалась в теле пышечки, которая находилась в самом прекрасном возрасте, называемым — девичеством.