Маленький Пушистик - [58]

Он не должен говорить правды. Пушистики должны остаться маленькими неразумными животными.

Но сам он так не считал. Он знал эго лучше любого другого.

— Да, ваша честь. Термин «Папи-и Джек» в их памяти символизирует мистера Хеллоуэя.

Он взглянул на шар. Из красного он сделался лилово-розовым, потом фиолетовым и, наконец, чисто голубым.

— Значит, Пушистики думают сознательно, доктор Мейлин? — спросил Пэндервис.

— Да, факт, что они пользуются буквальными символами, убеждает в том даже без других доказательств и служит более выразительным доказательством, чем все остальные. Картины процесса мышления, которые мы получили на энцефалографе, очень похожи на подобные же картины десяти-двенадцатилетних детей. Они так те любознательны и так же любят решать головоломки. Они всегда выдумывают какие-то проблемы, выискивают технические работы, творят и, беря пример с человека, моют руки и завязывают узлы.

Шар был небесно-голубым. Мейлин попытался лгать, но потом просто излил все, о чем думал.

Леонард Келлог уронил голову и закрыл лицо руками. Несчастья водопадом обрушились на него.

«Я — УБИЙЦА. Я УБИЛ ЛИЧНОСТЬ. ЗАБАВНОГО МАЛЕНЬКОГО ЗВЕРЬКА, ПОКРЫТОГО МЕХОМ, НО ОН БЫЛ ЛИЧНОСТЬЮ, И Я ЗНАЛ ЭТО, КОГДА УБИВАЛ ЕГО. Я ЗНАЛ ЭТО, КОГДА УВИДЕЛ МАЛЕНЬКУЮ МОГИЛКУ ИЗ КАМНЕЙ НА КРАЮ ЛЕСА. ТЕПЕРЬ ОНИ ПОСАДЯТ МЕНЯ НА ЭТОТ СТУЛ И ЗАСТАВЯТ ПРИЗНАТЬСЯ ВО ВСЕМ. ЗАТЕМ ОНИ ВЫВЕДУТ МЕНЯ НА ТЮРЕМНЫЙ ДВОР, ВЫСТРЕЛЯТ МНЕ В ГОЛОВУ ИЗ ПИСТОЛЕТА И… НИ ОДНО ИЗ ЭТИХ МАЛЕНЬКИХ БЕДНЫХ СУЩЕСТВ НЕ ЗАХОЧЕТ БОЛЬШЕ ПОКАЗАТЬ МНЕ СВОЮ НОВУЮ ИГРУШКУ!»

— Будут ли еще вопросы к свидетелю? — спросил главный судья.

— Нет, — сказал капитан Грибенфельд. — У вас, лейтенант?

— Нет, — сказал лейтенант Убарра. — Теперь мы имеем ясное представление о мнении доктора Мейлина.

Когда Мейлин перестал лгать под детектором лжи, Джек даже почувствовал к нему симпатию. Он сначала испытывал к нему неприязнь, но теперь смотрел на него по-другому. Мейлин очистился и отмылся изнутри. Возможно, каждый человек рано или поздно должен быть допрошен под детектором лжи, чтобы каждый мог понять, что честность по отношению к другим начинается с честности перед самим собой.

— Мистер Кумбес? — Кумбес сделал такой вид, словно он нигде и никогда не собирался задавать вопросы каким-то свидетелям. — Мистер Бранхард?

Гус поднялся, поддерживая разумного члена разумной расы, висевшего на его бороде, и поблагодарил Эрнста Мейлина.

— В таком случае суд объявляет перерыв до девяти часов утра. Мистер Кумбес, здесь есть иск к Компании Заратуштры на двадцать пять тысяч солей. Я передаю его вам. К тому же я аннулировал залог доктора Келлога, — сказал судья Пэндервис, как только двое представителей суда стали освобождать Мейлина от проводов, опутавших его и ведущих к детектору лжи.

— Залог Джека Хеллоуэя вы тоже аннулировали?

— Нет, мистер Кумбес, и не надо делать из этого никаких выводов. Я не могу отклонить обвинение против Джека Хеллоуэя и не хочу ставить вас в невыгодное положение, выбив точку опоры вашего обвинения. Я не считаю риском выпустить мистера Хеллоуэя под залог. Я думаю, доктор Келлог, ваш клиент согласится со мной.

— Если откровенно, ваша честь, я тоже с вами согласен, — сказал Кумбес. — Мой протест является примером условного рефлекса, о котором только что так хорошо говорил доктор Мейлин.

Вокруг стола Джека столпились Бен Рейнсфорд, Джордж Лант и его полицейские. В середину протиснулись державшиеся за руки Герд и Рут.

— Джек, мы приедем в отель немного позже, — сказал Герд. — Мы с Рут захватим чего-нибудь поесть и выпить, а потом заберем ее Пушистиков.

Теперь Герд снова обрел свою девушку, а его девушка — свое семейство Пушистиков. Как же их теперь зовут? Синдром, Комплекс, Идея и Супер-эгоизм. Некая раса, названная Пушистиками.

16

Они встали в дверях, пошептались, и, повернувшись, пошли к своим местам. Первым шел Руиз, за ним главный судья, замыкал процессию Джанивер. Несколько мгновений они постояли, чтобы публика, которой они служат, могла увидеть их лица на большом экране, потом сели. Секретарь начал традиционное вступление. В зале заседаний чувствовалось напряжение. Авес Джанивер наклонился и прошептал:

— Они все знают.

Как только секретарь закончил, к суду приблизился Макс Фрейн. На его лице не было никакого выражения.

— Ваша честь, мне стыдно об этом докладывать, но подсудимый Леонард Келлог не может быть представлен в суде. Он умер, совершив прошлой ночью самоубийство в своей камере. Это произошло во время моего дежурства, — резко добавил он.

Всеобщее возбуждение, наполнившее зал заседаний, не было потрясением, это был вздох исполнившегося ожидания. Все они знали об этом.

— Как это случилось, начальник полиции? — спросил Пэндервис.

— Заключенный был помещен в камеру; один из моих людей постоянно держал его под наблюдением, — Фрейн говорил монотонно, словно робот. — В двадцать два тридцать заключенный подошел к кровати, не раздеваясь, лег, натянув на голову шерстяное одеяло. Человек, наблюдавший за ним, не заметил ничего тревожного; большинство заключенных делает так, закрываясь от света. Некоторое время он метался, потом заснул.