Маленький плохой заяц, или Взаимосвязь религии и окружающей среды - [6]
«Мин Дьинтан, рыба-коготь, была когда-то женщиной. Ее мужем был Йоукаиван, болотная рыба (а рыба-коготь – это речная рыба). Они пошли на запад. В Вутьомбино они сделали остановку. Потом опять пошли дальше на запад. Они вырезали соты с медом, завернули их в кору чайного дерева и, неся их, пошли дальше. Потом они убили копьем журавля.
– Давай остановимся здесь!
Они разводят костер, кладут на него обломок термитника, ощипывают журавля…»
Потом пара жарит журавля, идет дальше, снова останавливается, продолжает путь, убивает эму, останавливается, идет, убивает журавля – и так далее. Каждая их остановка, случай, когда они кого-то убивают, готовят еду, ложатся спать, снова отправляются в путь – все тщательно описывается в мифе, и каждый раз говорится о том, что «они идут» на запад, к морю, против ветра. Всего примерно на страницу мифа глаголы, связанные с перемещением, употребляются 14 раз. Наконец пара приходит в место назначения. Там они готовят себе еду и спят, но затем происходит нечто неожиданное.
«Потом жена встает. Ее муж, мужчина, все еще спит.
– Теперь вставай!
– Нет, я не могу!
– Вставай!
Без толку. Он лежит и лежит там».
Жена пытается разбудить мужа. Наконец он встает – и тут же садится. Его не держат ноги, он падает.
«– Ничего не получается! Я только падаю и падаю! Я тону, ухожу от тебя! Держи меня за руку или я утону совсем!
Он погружается все глубже в воду.
– Туда я ухожу!
– Мы уйдем вместе, – говорит его жена. – Вот сейчас уйдем вместе!
Там, между камнями, в ручье, они ушли под воду – они оба. Там, в Вутьомбино, они вместе ушли вниз, муж и жена. Это место между камнями называется Вутьомбино»[23].
Конечно, это история о происхождении двух рыб, в которых герои превращаются в конце мифа, и одновременно о преданной любви. Но в то же время большую часть истории (примерно две трети) занимает не превращение и не любовь, а длительное и детальное описание путешествия со всеми движениями и остановками. Оно тщательно привязано к реальной географии, начинается и заканчивается в конкретных местах. Во множестве других австралийских мифов мы встречаем такие же точные географические привязки – скажем, племя маунг рассказывает о путешествиях своих предков не абстрактно, а детально и конкретно: герой мифа подошел «к Инимейарвиламу в устье реки Кинг… переплыл на другой берег… отправился немного выше по течению реки в Анивунггалаинджун» и наконец, попутно превращаясь в крокодила, «поднялся в небо и присоединился к Млечному Пути»[24]. Хотя в мифе, записанном во второй половине XX века, уже смешаны австралийские названия с английскими, он все равно детально воспроизводит географию родных для муанг мест и, конечно, звездное небо над их головами (австралийцы уделяют звездам много внимания, видя в них героев своих мифов и воспринимая небо как продолжение земли). Но эта географическая точность совершенно не сопровождается точностью темпоральной. Мы знаем, где происходят эти истории, но не знаем когда. Вернее, знаем – но этот ответ может счесть точным только абориген. Мифы австралийцев происходят во «времени сновидений».
Время сновидений
Сам термин «время сновидений» был выдуман англоязычными исследователями как попытка перевести слова «altjira» или «alcheringa» и несколько их соответствий из других языков. По мнению разных авторов, они могли переводиться и как «сновидение«, и как «нечто вечное, несотворенное», и как «загадка», и как «время вне времени», и как «время предков». Языки аборигенов отражают способ мышления настолько отличный от нашего, что адаптация их понятий к привычным для нас – задача непростая. Но понятие «время сновидений» давно уже устоялось в научной литературе, и судя по тому, что современные аборигены это словосочетание переняли и используют, оно не так уж плохо отражает первоначальную идею[25].
«Время сновидений» – это период, в котором происходит действие мифов. Во «времени сновидений» мир приобретает свои нынешние очертания. По пустынной (или покрытой соленой водой), в общем, непригодной для жизни и никак не организованной земле, в некоторых мифах лишенной даже рельефа, бродят существа, которых австралийцы называют предками. Это не люди – люди, как мы помним, оставались своего рода заготовками, которые еще предстояло разрезать. Австралийская мифология не знает момента абсолютного начала, творения из ничего. Циклическое время, в котором живут аборигены, исключает образы начала и конца. Но все же оно допускает изменения окружающего мира.
Именно эти изменения и совершали предки, существа, блуждавшие по Австралии. Они придали форму людям и животным. Своими странствиями они определили рельеф, флору и фауну – тот мир, в котором живут австралийцы. В современных терминах мы могли бы сказать, что предки во «времени сновидений» создали австралийскую экосистему, но, конечно, аборигены не мыслили такими категориями.
Весь предыдущий абзац я написал, используя прошедшее время. Это естественно для человека современной западной культуры: мифы мы относим к прошлому. Историки могут спорить о том, когда именно произошла Троянская война, но всякому понятно, что она давно уже завершилась. Иван-царевич из русской народной сказки отправился в тридевятое царство не вчера или позавчера, а во времена царя Гороха, и даже звездные войны, современный миф, происходят «давным-давно в одной далекой галактике». Таково требование нашего исторического мышления: чудесному нет места в современности, оно должно быть отнесено к прошлому.
Работа представляет комплексный анализ антропологических и этических учений с древнейших времен до современности в их взаимозависимости и взаимовлиянии. Адресуется студентам и аспирантам гуманитарных вузов, а также широкому кругу читателей.
Штрихи к портретам известных отечественных и зарубежных деятелей науки: академиков – Г. Марчука, Л. Окуня, Ж. Алферова, А.Сахарова, С.Вавилова, Ф.Мартенса, О.Шмидта, А. Лейпунского, Л.Канторовича, В.Кирюхина, А.Мигдала, С.Кишкина, А. Берга, философов – Н.Федорова, А. Богданова (Малиновского), Ф.Энгельса, А. Пятигорского, М.Хайдеггера, М. Мамардашвили, В.Катагощина, выдающихся ученых и конструкторов – П.Чебышёва, К. Циолковского, С.Мальцова, М. Бронштейна, Н.Бора, Д.Иваненко, А.Хинчина, Г.Вульфа, А.Чижевского, С. Лавочкина, Г.Гамова, Б.
После Альбигойского крестового похода — серии военных кампаний по искоренению катарской ереси на юге Франции в 1209–1229 годах — католическая церковь учредила священные трибуналы, поручив им тайный розыск еретиков, которым все-таки удалось уберечься от ее карающей десницы. Так во Франции началось становление инквизиции, которая впоследствии распространилась по всему католическому миру. Наталия Московских рассказывает, как была устроена французская инквизиция, в чем были ее особенности, как она взаимодействовала с папским престолом и королевской властью.
В книге собраны воспоминания участников Отечественной войны 1812 года и заграничного похода российской армии, окончившегося торжественным вступлением в Париж в 1814 году. Эти свидетельства, принадлежащие самым разным людям — офицерам и солдатам, священнослужителям и дворянам, купцам и городским обывателям, иностранцам на русской службе, прислуге и крепостным крестьянам, — либо никогда прежде не публиковались, либо, помещенные в периодической печати, оказались вне поля зрения историков. Лишь теперь, спустя двести лет после Отечественной войны 1812 года, они занимают свое место в истории победы русского народа над наполеоновским нашествием.
Автор книги рассказывает о появлении первых календарей и о том, как они изменялись, пока не превратились в тот, по которому мы сейчас живем. Вы узнаете много интересного и познавательного о метрических системах, денежных единицах и увлекательных парадоксах физики, химии и математики. Занимательные исторические примеры, иллюстрируя сухие факты, превращаются в яркие рассказы, благодаря живому и образному языку автора.
Одна из первых монографий Александра Койре «Этюды о Галилее» представляет собой три, по словам самого автора, независимых друг от друга работы, которые тем не менее складываются в единое целое. В их центре – проблема рождения классической науки, становление идей Нового времени, сменивших антично-средневековые представления об устройстве мира и закономерностях физических явлений. Койре, видевший научную, философскую и религиозную мысли в тесной взаимосвязи друг с другом, обращается здесь к сюжетам и персонажам, которые будут находиться в поле внимания философа на протяжении значительной части его творческого пути.