Маленький Петров и капитан Колодкин - [18]

Поймали. Связали. Теперь уж проволокой. Утром на баркас - и прощай!

Квашнин вскоре после того на материк уехал. Говорят, в больницу истопником устроился. Спалит он больницу, помяните мое слово, Петрович!..

И вот весной видят наши рыбаки такую картину. Подходит к пристани буксир, за ним баржа, а на барже - собственной персоной - Григорий Иваныч! Буксир швартуется, а Григорий Иваныч от нетерпения копытом бьет... В несколько прыжков достиг берега и помчался на знакомую улицу!

Вся народная дружина Григория Иваныча ловила. Поймали, добрались до нового хозяина. "Избавьте, - говорит, - меня от этого козла. Я, если хотите, еще приплачу. Это не козел, - говорит, - а исчадье какое-то..." Заставили все-таки взять. А как же? Твое животное - не смеешь отказываться. Я так считаю. Если каждый будет свое хозяйство где попало раскидывать, что получится? Вы как считаете, Петрович? Я так считаю: твое хозяйство - береги...

Через какое-то время Григорий Иванович снова убежал. Я думаю, новый его хозяин посодействовал этому. Выпустил, одним словом. Ударился Григорий Иваныч в бега. И слушайте: придет на вокзал, встанет на перроне и ждет. Пассажирский поезд спокойно пропустит, а товарный только остановится на минуту - Григорий Иваныч скок на платформу и ту-ту... Выйдет на полустанке, который понравился, гуляет в незнакомой местности, по огородам шастает, с козами знакомится. А начнут ловить - в такую агрессию впадает, что ты!

А зимой вот что придумал: ребятишки зальют каток на улице - так он разбежится, раскатится на копытах и все норовит кого-нибудь с ног сбить. И что интересно: за пределы нашего района не выезжает...

- А сюда-то как нынче попал? - спросил капитан.

- Сюда? Одна версия - на "Очакове". Вплавь не мог. Я считаю, не мог. А вы как считаете, Петрович?..

В это время глазам открылась пристань. У пристани - красавец "Очаков", белоснежные надстройки, на трубе красная каемочка, будто повязка на рукаве у дружинника. На борту теплохода, опершись о поручни, стоит дочерна загорелый человек в белом кителе и мичманке с белым верхом.

- Здорово, Литвинов, - говорит ему сержант Осадчий Семен, - ты что ж это, Литвинов...

- Ну, что я? - отвечает чуть насмешливо Литвинов.

- Ты зачем мне Григорья Иваныча привез?

- Мы животных не возим. Не положено.

- Вы-то их не возите, зато они на вас ездят!

- Не положено животных возить... А, Колодкин! - оживляется Литвинов, заметив капитана.

- А, Литвинов! - говорит капитан и приветствует Литвинова поднятой рукой.

- Да пойми ж ты, Литвинов, - говорит Осадчий Семен, - откуда ему взяться? Кроме тебя, никто на остров не приходил...

- Слушай, отвяжись, - говорит Литвинов, - у меня и билетов на животных нет. Не положено. Отвяжись, дай с человеком поговорить... Ну, как твое ничего, Колодкин? Все вожатишь? - Он кивает на Маленького и Чубчика. - Все в походы ходишь?

- А ты все буфет по озеру таскаешь? - говорит в свою очередь капитан.

- Слушай, Колодкин, иди ко мне помощником. Я тебя возьму. Хоть завтра.

- Нет, Литвинов, спасибо. Я скоро в Рыбецк поеду, в управление.

- Здоровьишко как?

- Отлично. - Тут капитан словно вспомнил про Чубчика с Маленьким и резко повернулся к ним.

- Чубарев, луку купили?

- Товарищ капитан, не купили! Все заперлись, не достучаться... Чубчик протягивает капитану деньги. - Я Маленькому говорю: "Давай надергаем сами", а он боится. - Чубчик засмеялся.

Вывернулся Чубчик. Как всегда.

- Ладно, Чубарев... Слушай, Литвинов, ты куда идешь теперь?

- На Старгород.

- Когда отвалишь?

- Ночью...

Капитан поднялся по трапу, подошел к Литвинову и о чем-то некоторое время говорил с ним, кивая на мальчишек. Чубчик толкнул Маленького:

- Про тебя...

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Поединок

А к пристани то и дело подкатывают на велосипедах мальчишки, докладывают Осадчему Семену о положении дел, как докладывают полководцу перед началом решающего сражения.

Сведения самые разноречивые. То Григория Иваныча видели в северной части острова, около голых камней, где он якобы "воду копытом пробовал, может, плыть собрался..." То совсем наоборот - в южной, где он скакал мимо жердей, что выставлены по всему берегу для просушки. То вдруг оказывался на западе и хрустел там безжалостными копытами по луковым полям. То, наконец, на востоке, где - стыд-срам, граждане! - ворвался за церковную ограду и по могилам, по дорожкам, усыпанным красным песком и так гладко заметенным, что ни следочка на них, ни листочка, будто кто-то бесплотный пролетал над ними с веничком... А этот, черт рогатый, представляете, что наделал!

И все это - по словам мальчишек - чистейшая правда.

Кошельков на берегу размахивает суковатой палкой.

- Я ему как дам между рог, он и не встанет.

- Ой, Кошельков, - говорит Айна, - ты страшный.

- Был бы наган, - говорит Кошельков, - я бы его трах...

- Хватит, Кошельков, - останавливает его капитан, - уймись.

Поступают все новые сообщения о злодеяниях, чинимых Григорием Иванычем в пределах острова. "Забор сломал!.. Антенну порушил!.." Сержант Осадчий Семен поворачивает к жалобщику румяный профиль: "Ой ли? Помню, давно у тебя теле-еле... Ремонт хочешь сделать за счет Григорья Ивановича?.."