Маленький книжный магазинчик в Тегеране - [83]

У стола Саназ выкладывала пирожные на блюдо.

– Папа всегда их любил, – сказала она и протянула блюдо Ройе. – Он называл их «слоновьи уши».

Ройе хотелось сказать «я знаю». Мальчик, принесший ей пирожные в кафе «Ганади», был тут, рядом с ней, и будет всегда. Она даже ощутила запах корицы и сахара в том многолюдном кафе.

– Спасибо. – Она положила два «слоновьих уха» на маленькую бумажную тарелку и вернулась к Клэр.

– Что это у вас, миссис Арчер?

– Попробуйте. Он любил их.

Клэр откусила кусочек пирожного, а Ройя опустилась на стул, пораженная очередным витком времени.

* * *

Наевшись сладостей, дети стали бегать по залу приемов. Стало веселее, взрослые ели, разговаривали и смеялись. Ройе было хорошо рядом с этими незнакомыми людьми, как-то связанными с Бахманом. Она не знала никого из них, не считая Клэр и – немного – Омида, но она понимала, что всех объединяла нежная любовь к Бахману, к его энергии и доброте. До ее слуха долетали обрывки фраз: «Помните, как он любил…», «Ой, как мы любили ту песенку, которую он всегда насвистывал…». В этом зале Ройя слышала новые для себя вещи о Бахмане, находилась рядом с людьми, любившими его. Но скоро она уйдет и вернется к жизни, где его никто не знал. Ей хотелось плакать. Чтобы отвлечься от грустных мыслей, она пыталась найти среди детворы внуков Бахмана. Вон там девочка-подросток прислонилась к стене и жует жвачку. Просто копия госпожи Аслан.

* * *

В конце зала Омид и Саназ с супругами стояли у выхода, пожимали руки уходившим гостям и благодарили их. Странное дело, Ройе хотелось как можно дольше побыть рядом с ними. Они остались единственным звеном, соединявшим ее с любимым человеком. И она больше никогда не увидит никого из них.

– Вы готовы? – Глаза Клэр покраснели от слез. – Давайте я отвезу вас домой.

* * *

Клэр подъехала к дому колониального стиля с темно-зелеными ставнями, и Ройя отстегнула ремень безопасности, но выходить не спешила.

– Может, вы зайдете?

Она сказала так из вежливости, но еще и потому, что Клэр знала о Ройе и Бахмане больше, чем кто-либо. Бахман делился с ней своими воспоминаниями. Он рассказал ей историю их любви. Ройя испытывала неодолимую потребность поговорить с Клэр. Нет, дети Бахмана были не единственным звеном, связывавшим ее с ним. Клэр тоже.

– Ой. – Клэр удивилась. – Но я точно не буду вам в тягость?

– Вообще никаких проблем, – заверила ее Ройя.

– Ладно. Спасибо. Я собиралась отдать вам одну вещь. Но теперь отдам ее в доме, хорошо?

– Что это?

– Он хотел, чтобы вы получили ее. Вот и все, что я знаю.

Ройя поставила чайник на плиту и пригласила гостью сесть за кухонный стол. Уолтер вернется из города позднее. Их собрания всегда затягиваются на несколько часов из-за жарких дискуссий.

Сев на стул, Клэр порылась в своей сумке и достала круглую жестяную коробку синего цвета с изображением датского печенья.

Ройя с Уолтером не раз покупали это печенье. В одной из таких коробок Ройя хранила швейные принадлежности: катушки ниток, булавки, иголки, наперстки и пуговицы.

– Он настойчиво просил, чтобы я отдала это вам. Его дети забрали остальные его вещи. Но он твердил, что эту коробку не должен видеть никто, кроме вас.

У Ройи слегка закружилась голова. Клэр тихонько подвинула к ней коробку, и Ройя открыла крышку дрожащими руками.

Бумага. Пачка бумаги цвета луковой шелухи. Ройя взяла один листок и развернула. Почерк был на удивление знакомым, но она поначалу не могла вспомнить точно. Но потом у нее чуть не остановилось сердце.

Почерк был ее собственный. Она уронила листок и порылась в коробке. Там лежали письма, которые она писала Бахману летом 1953 года. Часть ее сердца. Она торопливо положила в коробку первое письмо, словно оно могло обжечь ей пальцы. Потом плотно закрыла крышку и убрала коробку в ящик кухонного стола.

Клэр не проронила ни слова.

– Итак, – сказала Ройя. – Каким чаем вас угостить?

* * *

Сначала они говорили только о Бахмане. Клэр рассказывала о его жизни в Дакстонском пансионате, а Ройя даже поделилась воспоминаниями о 1953 годе. Потом Ройя спросила у гостьи про ее семью. Она потеряла мать из-за онкологии, а отец погиб в автомобильной аварии, когда Клэр было два года. Что-то в ее грустном, потерянном выражении лица поразило Ройю. Эта молодая женщина казалась очень одинокой.

– Пожалуй, я поеду, – сказала Клэр, когда выпила персидского чая с пахлавой.

– Может, останетесь на ужин? Останьтесь!

Ройя едва знала эту молодую женщину. Что у них было общего, кроме нежности к человеку, которого Клэр звала Бэтменом? Но Уолтер еще не вернулся, а уже темнело, и Ройя немного беспокоилась, что если Клэр уедет, то она останется одна со своим горем. Да и этой женщине, кажется, не стоило сейчас быть одной.

– Вы когда-нибудь ели блюда персидской кухни? – неожиданно спросила Ройя.

– В Уотертауне есть место, где можно съесть кебаб, – пробормотала Клэр.

– Ой, про кебабы забудьте. Вы когда-нибудь пробовали хореш, наше тушеное блюдо? Или рис по-персидски?

– Я слышала, как мистер Бэтмен все время говорил об этом. Его любимое блюдо называлось как-то вроде аллибалу…

– Албалу? Рис с кислой вишней?

– Да. И он говорил о каком-то