Маленький человек из Опера де Пари - [57]

— Рауль? Ваш коллега?

— Ну да, Рауль Годрон, он в отпуске до завтра. Так вот Рауль говорил, что перед тем как этот калар… крал… музыкант, короче, забрался в лодку, ему вручили пряничную свинку в оберточной бумаге с ленточкой, а на свинке было написано его имя — «Тони». Кра… музыкант бумажку развернул и прочитал вслух послание: «Съешь меня от пятачка до копыт — будешь удачлив, весел и сыт». Раулю до того понравилось, что он даже слова записал, чтобы при случае что-нибудь этакое подарить подружке и приписку такую же сделать, ну, только изменить слегка: «Съешь меня от пятачка до хвоста — будешь удачлива, весела и сыта».

— Он последовал указанию?

— Кто, Рауль? Какому?

— Да нет же, кларнетист.

— Ну, не совсем — отъел половину, а остальное в карман засунул.

— Кто вручил ему подарок?

— Никто, свинку нашли на стойке в зале и отдали кулар…

— Кларнетисту.

— Ага.

— А про мандаринок, которых мертвыми из пруда достали, вы что-нибудь слышали? — вмешался в разговор Жозеф.

— Это вам к папаше Астико надо, он в птичках души не чаял. Найдете его вон там — сидит на раскладном стуле с удочкой, ловит мелочь всякую.

Рассудив, что больше ничего полезного из парня вытрясти не удастся, Виктор и Жозеф оставили его на растерзание ввалившемуся на террасу многочисленному семейству, которое Ник встретил поклонами и расшаркиванием и принялся рассаживать, без умолку щебеча: «Честь имею, мадам Робишон», и «Рад вас видеть, месье Робишон», и «Как поживают юные месье и мадемуазель Робишон?»

Одинокий посетитель в надвинутой до бровей шляпе занял место за соседним столиком, заказал сливовую настойку и осведомился, где тут можно вымыть руки.

Папаша Астико сообщил, что терять друзей — это ужасно печально.

— Кларнетист был вашим другом? — сочувственно спросил Жозеф.

— Кто? Утопленник? — удивился папаша Астико. — Знать его не знаю. Одним дурнем на земле меньше стало, и ладно. Не надо было так руками размахивать в лодке. Нет, мне уточек-мандаринок жалко. Мы с женой каждое воскресенье приносили им крошки от печенья. Вы бы видели, как они радовались, как забавно задирали хвостики, ныряя за угощением… А теперь их души парят где-то в стратосфере… Мы с женой даже имена им дали: Фризик и Бобом.

— Когда случилось несчастье?

— В воскресенье, двадцать первого. Дату я запомнил, потому что в тот день мы повели старшенькую к первому причастию. Она у нас косенькая от рождения, чуть не опрокинула дароносицу, толкнула кюре — просвиры по полу раскатились… Мы все со смеху полопались. А после обеда катались на лодке, тут младшенькая как завизжит… Я смотрю — мандаринки кверху брюхом в воде плавают, в метре от того места, где накануне дурень захлебнулся. Вот такая злая судьба… Бедные Фризик и Бобом!

— Ни при чем тут судьба, я так скажу, — вмешался служитель лодочной станции, который давно прислушивался к разговору, и видно было, что он тоже не прочь поболтать. — Это чей-то злой умысел. А ежели такое случается, все в первую очередь меня винить начинают, потому что, видите ли, я тут деньги зарабатываю и всякий сброд на лодках катаю. Вообще-то, папаша Астико, рыбалка здесь теперь запрещена, ну да ладно, рыбачьте, что мне из-за башмака и пары колюшек скандал устраивать…

— А почему рыбалка запрещена? — спросил Виктор.

— Да санитарные службы всполошились — считают, что мандаринки могли сдохнуть от какой-нибудь заразной болезни… Нет, это кем же надо быть, чтобы извести птичек, которые украшают собой панораму!

— Вы уверены, что уток убили?

Служитель принял плату за лодочную прогулку у очередных желающих покататься и после этого степенно ответил:

— Мой зять служит в полиции. Так вот он говорил, что в ветеринарной лаборатории проверили содержимое желудков погибших уток и нашли там ядовитое вещество. Очевидно, в пруду этой дряни больше не осталось, раз рыба не всплывает, так что ресторан может не бояться дурной рекламы, а то подобные слухи коммерции не способствуют.

— Что за ядовитое вещество?

— Понятия не имею, — пожал плечами лодочник. — Так или иначе, наши мандаринки не от старости умерли. Ну попадись мне в руки этот ненормальный…

— Кстати о ненормальных. В тот день, когда утонул кларнетист, вы не видели поблизости человечка очень невысокого роста?

Папаша Астико с подозрением окинул взглядом сначала Жозефа, задавшего вопрос, затем Виктора:

— А что, тот коротышка — ваш приятель? Он меня заболтал до смерти — я уж не знал, как от него отделаться, а потом видел, что он клеился к новобрачной, мужа ее до белого каления довел.

Виктор и Жозеф оставили наконец свидетелей в покое и, вернувшись на террасу ресторана, уселись неподалеку от семейства Робишон утолить жажду.

— Ну, Виктор? Вы думаете о том же, о чем я? Тони Аркуэ с половинкой ядовитой пряничной свиньи в желудке умер не сразу, но ему стало дурно и он не смог удержаться на поверхности озера. Вторая половинка свиньи выпала у него из кармана в воду, на следующий день ею полакомились мандаринки — и отправились на тот свет вслед за кларнетистом. Но мы с вами единственные, кто знает о смертоносной роли пряничных свинок в этой истории.

— И у нас нет ни одного прямого доказательства.