Маленький Большой Человек - [10]

«Этот старый хрен са шрамом чта стаит чичас перет табой хароший индец и дажа моится рас в год хатя и не знаит зачем. Он не прережит тебе глотку да тех пор пака ты держиш яво на мушке ружа так как яво душа черна как яво руки. С приветом

Билли Б. Дерн».

Вождь, видимо, полагал, что это рекомендательное письмо, и, пока мой брат Билл громко зачитывал его по просьбе отца (почему я и усомнился ранее в грамотности своего родителя, хотя кто его знает, ведь прошло сто лет!), стоял, гордо подняв голову.

С незнакомцами, а с дикарями особенно, отец всегда обращался крайне уважительно. Вот и сейчас он сделал вид, что письмо содержало нечто крайне лестное для гостя и пригласил всю ораву выпить. Шайены не поняли. Нет, они отлично знали слово «виски», но отец назвал это то ли «возлиянием», то ли как-то там еще, и они только растерянно качали головами до тех пор, пока Трой и еще пара мужчин не притащили бутылки.

А теперь послушайте меня внимательно. Каждый индеец уверен, что ни один белый, находясь в здравом уме и твердой памяти, не станет поить его виски, если только не собирается немедленно удрать. Торговцы всегда придерживают спиртное до самого последнего момента и, прежде чем выставить его, тщательно проверяют оружие и седлают лошадей. Как только бутылки переходят в руки краснокожих, они уносятся быстрее ветра.

Индейцы просто не могут устоять перед спиртным и сами это признают. Когда-то вожди даже прятали виски от молодых воинов, боясь утратить свой авторитет. Старая Шкура отказывался верить, что жалкий десяток белых мужчин, считая мальчиков-подростков, и двенадцать женщин, девочек и грудных младенцев, осмелятся напоить две дюжины сильных воинов, да еще в открытой прерии. Если бы вождь хотя бы заподозрил всю серьезность намерений Троя, он бы незамедлительно предупредил отца о неизбежных последствиях. Индейцы — люди честные. Они не чувствуют за собой никакой вины за то, что происходит с ними под воздействием алкогольных паров, приписывая это некоей мистической силе вроде торнадо. Ведь и вы вряд ли бы стали казнить себя за то, что сбили с ног человека после того, как вас подхватил Ураган, ведь если бы вы знали о его приближении, то поостереглись бы сами и предупредили бы того несчастного. Так и индеец, стоит ему залить глаза, способен на все, как бы хорошо к вам ни относился.

Старая Шкура взял из рук моего отца чашку и опорожнил ее одним глотком, будто это была вода или холодный кофе, так резко запрокинув голову, что цилиндр свалился с нее и шлепнулся на пыльную землю прерии. Вместе с осознанием того, что было в чашке, пришло и сильнейшее опьянение, его глаза брызнули влагой, как два сырых яйца. Он упал навзничь и замахал ногами, причем с одной из них слетел мокасин и, несколько раз перевернувшись в воздухе, лег на брезентовую крышу нашей повозки. Мушкет выпал из рук и ткнулся в землю дулом, о котором нам еще предстоит услышать чуть позже.

Между тем гостеприимные хозяева перешли от него к другим индейцам. Чашек больше не оказалось, и они пустили по кругу откупоренную бутылку, улыбаясь при этом до ушей и пожимая индейцам руки, а Трой, возомнив, что его выдумка имеет колоссальный успех, принялся хлопать воинов по плечу, словно перед ним толпились пьянчуги из какого-нибудь салуна. Мне было тогда всего десять лет, но даже я видел, сколь снисходительно реагировали краснокожие на его панибратский жест: протягивали ему одну руку для рукопожатия, другой ответно похлопывая его по плечу, как существо низшей расы, как лошадь, которой сначала суют корм, а потом треплют по щеке.

Напоить остальных оказалось не так просто. Видя перед собой пример Старой Шкуры, они насторожились и собрались. Бутылка неторопливо переходила из одних рук в другие, на лицах, сменяя друг друга, отразились благодарность и брезгливое удивление (вызванное атакой Троя), а затем, когда огненная жидкость достигла желудков, и тихое блаженство. Впрочем, негромкое «хау, хау» заметно участилось.

Мы уже собирались продолжить путь, решив, что одной порции достаточно, но тут Старая Шкура пришел в себя, встал на ноги, снова нахлобучил цилиндр, поправил медаль и поднял мушкет, всем своим видом показывая, что готов к новому глотку.

— Ничего страшного, — заявил отец. — Наше гостеприимство не причинит ему вреда. Жаль только, что я не говорю по-еврейски. — И с этими словами протянул вождю целую бутылку виски.

Трой в это время радостно хлопал по плечу верзилу-индейца по прозвищу Бугор, который смаковал каждый глоток и долго облизывал губы. А затем он закинул голову и завыл на манер койота, приветствующего полную луну. Остальные стояли довольно мирно, и это прозвучало забавно. Старая Шкура шумно втянул воздух сквозь плотно сжатые зубы и пробуравил Бугра уничтожающим взглядом. Тот с мерзкой улыбкой поднял томагавк и двинулся на вождя. Недолго думая Старая Шкура поднял мушкет и выстрелил в приближающегося врага. Помните, я говорил, что его ружье упало дулом вниз? Так вот ствол забился землей, и от выстрела его разворотило, как банановую кожуру, почти до самого замка.

Бугра тем не менее выстрел напугал. Он отскочил назад и, не имея возможности ответить тем же, поскольку огнестрельного оружия у него не было, потянулся за луком, висевшим у него за спиной, повернул голову и увидел Троя, потчевавшего молодого воина по имени Мелькающая Тень. Бугор принялся сосредоточенно изучать спину Троя, а затем хлопнул его по плечу левой рукой, как незадолго до этого тот приветствовал его самого. Трой обернулся, и в его лоб врезалось острие томагавка. Это был один из тех железных томагавков, что поставляли индейцам торговцы. Помните? Его еще можно использовать как трубку: табак набивается в широкое отверстие наверху, а рукоятка высверлена…