Маленький Бобеш - [121]

— Честное слово? — не поверил Бобеш. — А я думал, что собаки должны сторожить. Помнишь, нам учитель говорил, чтоб мы ни с собаками, ни с кошками никогда не играли? Что же он, забыл, значит, о собаках, которых держат специально для игр?

— Посмотри, Бобеш, как она свою собачонку все время гладит.

Бобеш стал смотреть и заметил, что дама, пришедшая с собакой, несколько раз погладила ее.

— А почему, Марушка, у нее зонт? Ведь нет дождя.

— А это не от дождя, это от солнца. Чтоб на нее солнце не светило.

Дама положила зонт на землю и в его тени пристроила собачонку. Собачонка свернулась в клубочек и смотрела на всех своими грустными темными глазами.

— Бобеш, залезай в воду! — снова кричал Гонзик.

Бобеш разбежался.

— Попробуй, Бобеш, еще раз поплыть. Увидишь — все получится.

— Нет, я и пробовать не стану.

— Так ты никогда не научишься плавать.

— Я попробую лучше в другой раз, когда вырасту.

— Ты думаешь, лучше получится? Наоборот, ты тогда станешь тяжелее и совсем уже не научишься.

Бобеша страшно огорчало, что он не может научиться тому, что уже умеет Гонзик. А ведь Гонзик в школе всегда был позади Бобеша. Поэтому Бобеш еще раз попробовал поплыть, не касаясь дна. Но результат был тот же самый. Гонзик смеялся.

— Если бы ты надо мной не смеялся, я попробовал бы еще раз, а раз ты смеешься…

— Ну ладно, я не буду смеяться. Честное слово, не буду!

Хотя Бобеша и поташнивало, он все-таки еще раз попытал счастья. Изо всех сил он махал руками, но на воде все же не удержался. Гонзик хотел показать ему какие-то специальные движения, благодаря которым можно удержаться на воде, но Бобеш больше ничего и слушать не хотел. Он отошел подальше и залез на камень, который поднимался теперь гораздо выше над водой, чем по весне, когда он уронил в воду очки. Ребята повзрослее прыгали с камня до самой середины реки, где было совсем глубоко. Они разбегались по берегу и головой вниз ныряли в воду. И вдруг случилось так, что один парень, едва вскочив на камень, поскользнулся и столкнул Бобеша в воду. У Бобеша не было ни секунды, чтобы опомниться. Перепуганный насмерть, он быстро захлопал руками и ногами и продержался таким образом некоторое время на воде. Он даже заметил, что приближается снова к камню, хотя и не достает ногами до дна. Так, собственно, Бобеш и научился плавать. Он был совершенно счастлив, хотя испытание это и было довольно жестоким. Страху он, конечно, натерпелся, но зато ему удалось удержаться на воде! Игра стоила свеч. Когда он немножко оправился от первого испуга, то попробовал поплыть снова и, как ни странно, опять удержался на воде. Бобеш похвалился своим успехом Гонзику.

— Хорошо получается. Теперь не разучишься.

Потом они вылезли на берег. Дрожали оба от холода так, что зуб на зуб не попадал.

— Просто ужас, как вы, мальчики, замерзли! — сказала Марушка. — Ты заметил, Гонзик, собачонку?

— Где?

— Там вон, где взрослые.

— Ага, вон под тем зонтиком, да?

— Да-да!

— Пойдемте, подсядем поближе. Мне хочется на нее поглядеть, — предложил Бобеш.

— А какая радость смотреть на дурацкую собачонку? — спросил Гонзик.

Но Бобеш и Марушка перебрались поближе к группе взрослых.

— Что вы? Разве никогда еще не видели таких уродов? — удивлялся Гонзик.

— Никогда не видел, — отвечал Бобеш.

— Какая она некрасивая! — удивлялась Марушка. Бобеш смотрел, как собачонка поднялась, быстро перебирая своими тоненькими ножками, прошлась раза три вокруг зонта, потом снова легла и снова встала. И при этом так странно-странно заскулила.

— Ах, бедная! Ах, маленькая! — самым нежным голосом разговаривала с собачонкой дама. — Здесь такая твердая земля, да? Нет подстилочки, моя дорогая? Нет нашей подушечки? Подожди, я тебе все сделаю. Сделаю все для моего милого песика.

Дама взяла красный плед, сложила его раз в восемь и положила под зонт. Собачонка тотчас же мелкими шажками подбежала к пледу и вскочила на него.

— Она была, бедняжка, совсем недавно больна. Мы должны ее беречь.

Гонзик поднялся и сделал круг, подражая мелким шажкам собачонки. Потом сел. Бобеш и Марушка рассмеялись. Собачонка, все время следившая глазами за детьми, как будто бы поняла, что над ней смеются, и резко, пронзительно заскулила. Дама быстро повернулась к ней и спросила:

— Болит что-нибудь у моего песика?

Потом обратилась к своим друзьям;

— Она у нас очень чувствительная, тонко все чувствует и тяжело переносит крик распущенных детей. Она так страдает от их крика!.. Вы даже не поверите, госпожа советница, — обратилась она уже персонально к одной даме, — насколько это существо интеллигентно и чувствительно — наш маленький Бинго!.. Ведь правда, Бинго?

— Посмотри-ка, Гонзик, она хотела ее поцеловать!

— Ну, я пойду купаться. Мне это неинтересно, — заметил Гонзик.

Бобеш в воду не полез — он еще не согрелся. Гонзик встал, еще раз пробежал по-собачьи круг и по-собачьи заскулил.

— Представьте себе, госпожа директорша… — обратилась дама с собачкой уже к другой даме, такой толстой, что маленький складной стульчик, на котором она сидела, под ней совершенно исчезал.

И Бобеш долго не мог выяснить, на чем же, собственно, она сидит. Бобеш также никак не мог выяснить, три подбородка у этой дамы или четыре. Когда она говорила, ему казалось, что у нее три, а когда молчала, он совершенно определенно насчитывал четыре.