Маленькие труженики леса - [54]

— Наверное, одни муравьи любят красивые вещи, а другим они ни к чему, — предполагает один из моих знакомых.

— Другие считают их безделушками, которые мешают работать, — добавляет другой.

Что муравьи любят блестящие красивые вещи, нетрудно убедиться. Бисеринки ссыпаем в жестяную коробочку: желтые, красные, зеленые, синие — всех цветов радуги. Они звенят о металл, ударяясь о него, подскакивают, как мячики. Тщательно отмываем бисер в лесном ручье, подсушиваем на листе лопуха.

На горку разноцветного бисера, брошенного кучкой на верхушку муравейника, один за другим ползут муравьи. Толпа любопытных растет с каждой минутой.

С каким вниманием муравьи рассматривают бисер, трогают его челюстями. Один схватил, отнес в сторону, бросил: что делать с незнакомым предметом? Другой оттащил еще дальше. Третий, самый решительный, завладел синенькой бисеринкой и поволок ее во вход. За ним понесли другие, и пошли растаскивать безделушки.

Через полчаса от бисера ничего не осталось.

Но один опыт, тем более с неопределенным результатом, недоказателен. День только начат. Муравейников в лесу много, бисер есть в запасе.

Вот небольшой молодой муравейник. Как эти муравьи отнесутся к нашему подарку?

Кучка бисера вызывает возбуждение. Толпа муравьев в замешательстве. Но ненадолго. Вскоре муравьи один за другим тащат бисеринки во все стороны и бросают вдали от жилища. Здесь слишком занятой народ, ему не нужны безделушки.

А вот большой муравейник, метрах в двадцати от него поменьше, дочерний. На большом муравейнике явный раздор из-за бисера. Тем, кто тащит бисер на свалку, — их немало муравьев-разумников — мешают те, кому нравится бисер — их возмущает варварское обращение с чудесными блестящими игрушками. Но кое-кто из ползущих вниз направляются к дорожке между муравейниками и бодро тащат свою ношу к маленькому муравейнику. Как это невыносимо трудно, когда каждый встречный останавливает, щупает бисеринку челюстями, пытается отнять. Через полчаса первые носильщики преодолели долгую дорогу в двадцать метров и карабкаются вверх по склону маленького муравейника, вызывая всеобщее внимание и любопытство.

В одном большом муравейнике особенно рады нашему подарку: солидная кучка в две-три тысячи бисеринок буквально через пять минут дружно затаскивается в муравейник.

Теперь после многих опытов не может быть сомнений. Не пищей единой живет муравей. У муравьев есть то, чем не обладает ни одно насекомое: хотя и очень примитивное, но отчетливо выраженное чувство интереса к красивым вещам. Оно заставляет останавливаться муравья-разведчика или охотника перед блестящими надкрыльями жука, оно заставляет реагировать на разноцветный искрящийся бисер. Но чувство это сложно и не у всех муравьев одинаково. Весьма вероятно, что старые, опытные муравьи препятствуют его развитию. Они-то и выбрасывают из муравейника красивые и блестящие предметы, отвлекающие внимание от сурового, напряженного труда муравьиного общества.

Через несколько дней я разыскиваю муравейник, который с таким рвением тащил к себе бисер, и в камерах его нахожу бисеринки. Но это только небольшая часть подарка. Все остальное вынесено наружу и разбросано далеко во все стороны.

Ну что ж! Так часто бывает, когда за интересом следует безразличие.

Бесплодные поиски. Как пробрался ко мне под одежду муравей, я не заметил. Теперь он безнаказанно ползал по телу и щекотал кожу лапками.

Собиралась гроза, надо было спешить домой, дорога была каждая минута, и поэтому останавливать мотоцикл из-за муравья было не время. Пришлось терпеть невольного пассажира.

И все же гроза началась прежде, чем удалось добраться до дома. Шустрого муравья пришлось извлекать из мокрой одежды. Это оказался крупный муравей, наверное, разведчик или охотник. На письменном столе, куда я его посадил, он прежде всего принял боевую позу, раскрыв челюсти и выдвинув брюшко. Затем быстро успокоился и, не сходя с места, стал поворачиваться во все стороны. Обычно так поступают муравьи, когда потеряют ориентацию. Потом отправился обследовать письменный стол и исчез в кипе книг. Под вечер я встретил его уже на стене, а ложась спать, заметил, как он юркнул в щель подоконника. Муравей, видимо, искал свое родное жилище.

К утру я успел забыть про своего злополучного знакомого и был очень удивлен, когда, подойдя к письменному столу, застал его точно на том же самом месте, где оставил вчера. Муравей сидел неподвижно, тесно прижав к телу ноги, и будто глубоко спал. Его усики поникли и прикасались к поверхности стола. Брюшко муравья преобразилось. Оно уменьшилось, сильно сжалось. Я осторожно притронулся к муравью. Он был мертв. Всю ночь, расходуя силы и пахучие вещества для обозначения своего пути, муравей ползал по комнате в поисках жилища и собратьев и, не найдя никого, замкнул круг поисков, возвратившись точно на старое место, откуда началось его путешествие в незнакомом мире. Здесь его оставили силы.

Обыкновенный листик. Муравьи заметили мое приближение к муравейнику, взбудоражились, помчались к ногам и полезли на сапоги. Надо замереть, не двигаться — иначе закусают. Муравьи успокоились, забыли обо мне, занялись делами. Только один, упрямый, схватил челюстями листик караганы, прилипший к сапогу и потащил к муравейнику. Наверное, учуял на нем особенный запах и вообразил, что листик часть моего тела.