Маленькие семейные истории - [7]

А "Москвичонок"-то, оказывается, живет, бегает! Пережил, значит, своего хозяина.

-Что ж вы, не могли сделать отцу права? - говорит Алеша. - Вот я же себе сделал, и ни на какие курсы не ходил. И Антону дядя Сережа сделал, а деду не мог, да? Я уж не говорю про машину. Могли бы и машину ему нормальную купить, не позориться с этим "Запорожцем".

- Купить... Ты хоть представляешь, сколько мы тогда получали? Еле-еле на памятник наскребли все вместе.

Слезы катятся у меня по щекам.

- Мам, ну ты чё, еще плакать мне тут будешь?

- Да я не тебе плачу, сынок, я себе...

Сашенька

история мальчика

- Интересно, как теперь этот мальчик, Саша?

- Какой Саша?

- Ну, тот, из Владивостока.

- А... наверное, большой уже.

- Тетя Света, вы про какого Сашу говорите? Про нашего? - встревает Арина, племянница.

Любит она сидеть и слушать, о чем говорят взрослые. (Как и я когда-то любила, бабушка называла меня за это "старая голова").

- Нет, Ариночка, нашего тогда еще не было. Был у нас другой Саша, ты разве не знаешь эту историю?

- Так, смутно...

- Вообще-то из-за тебя вся эта история и случилась, - говорит Нелля.

- А ты помнишь, как он нас всех мамами называл? - спрашивает Женя.

Помню ли я? Конечно, помню. Меня это больше всего тогда поразило. Я первая пришла в тот вечер к родителям, только мне дверь открыли, а он - пулей по коридору и - прыг мне на шею, ухватился, целует и говорит: "Мама!". Следом приходит Нелля, он и к ней так же - на шею и: "Мама!". Уже интересно стало. Ждем Женю. Он к ней не сразу кинулся, замешкался, потому что уже за стол усаживались, и это, видимо, больше его занимало. Но через пять минут за столом и к Жене прислонился, трется щечкой и говорит: "Мама...".

- Я не твоя мама, - отвечает ему Женя, которая не ездила с нами на вокзал и была не в курсе происходящего. - У меня свой сыночек есть, вот он в колясочке лежит, видишь? Его зовут Родион. А тебя как?

- Меня Саша, - говорит мальчик, безмятежно улыбаясь.

- Слушайте, чей это ребенок, кто его привел? - спрашивает Женя.

- Мать наша учудила, - говорит, усмехаясь, папа.

- Ну, ладно, ладно, - машет рукой мама, - кушайте! Кушай, Сашенька.

Мы едим, расспрашиваем маму, как там наши на Дальнем Востоке, какая девочка у Аллы, на кого похожа, а сами все поглядываем на этого мальчика. Он всем улыбается, всех целует и гладит своими маленькими ручками. Никогда еще не видела такого ласкового ребенка. Наших не допросишься бабушку поцеловать. А с каким удовольствием он ест! Не то, что наши, каждый кусок надо им силой запихивать - это буду, это не буду.

- Смотрите, как мальчик хорошо кушает, приятно посмотреть, - говорит мама Антоше и Алеше.

Те лениво ковыряют вилками в тарелках и с молчаливым изумлением поглядывают на непонятно почему сидящего за столом чужого мальчика.

- А он что, голодный? - спрашивает Антоша.

- Нет, мы с ним в поезде кушали, но он уже проголодался. Он вообще все время кушает, молодец, - говорит мама.

- Она что, в поезде его нашла? - шепотом спрашивает у меня Женя.

- Из Владивостока привезла.

- Так он чей, не Котин, случайно?

- Ты что? С ума сошла? Откуда?

- Ну, я ж и думаю...

- Все правильно, все сходится, ребеночек не наш, - шепчет через стол Нелля.

Что не наш, это и так ясно. Но чей? И каким образом она его... Ну, ладно, подождем, узнаем.

Утром мы встречали маму на вокзале. Поезд как обычно опаздывал, мы бродили взад-вперед по перрону - я, Нелля и папа. Папа немного нервничал. Он уже отвык расставаться с мамой надолго, а тут ее не было целых три месяца. Аринка у Аллочки родилась 22 апреля, а в мае, сразу после праздников, мама рванула во Владивосток. В другом каком-нибудь случае папа, возможно, возразил бы против такой дальней и трудной поездки: а ну-ка через всю страну! Но что поделаешь, если две дочки рожают с разницей в месяц: Женя - здесь, в Краснодаре, Алла там, на Дальнем Востоке. Тут нас много, а Алла с Сережей там одни.

Жить без мамы за эти три месяца папа устал, у него даже случился микроинсульт, и он недели две лежал в больнице, о чем мы, посовещавшись, решили маме не сообщать. И вот уже лето кончается, середина августа, и мама наконец возвращается. Все то время, пока она едет в поезде, мы ждем и считаем сначала дни, потом часы.

Странное это все-таки состояние - встречать, всегда почему-то волнуешься. В детстве я думала, что на вокзале вообще полагается плакать, когда встречаешь или провожаешь родных, потому что бабушка и мама всегда плакали, встречая и провожая мамину сестру тетю Инну, которая всю жизнь переезжала со своим мужем-железнодорожником из города в город. Глядя на них, я тоже старалась заплакать, но у меня не получалось, при встрече я прыгала от радости, а при расставании лишь делала печальные глаза и сильно вздыхала. (Много лет спустя, когда уже не стало ни мамы, ни тети, я встречала на вокзале ее дочку, нашу двоюродную сестру Ирочку с сыном Тимуром, они вышли из вагона, я увидела их и... слезы сами собой полились у меня из глаз.)

Мамин вагон - номер еще неделю назад сообщен телеграммой - остановился, конечно, не там, где мы примерно высчитали, приходится немного пробежать назад. В проеме вагонной двери появляются пассажиры - дядьки и тетки в спортивных штанах, с помятыми лицами. Они выставляют вперед себя чемоданы и сумки, чтобы передать с рук на руки встречающим. Мамы пока не видно. И вдруг какой-то мужчина подхватывает под мышки маленького мальчика и подает его стоящему в напряженном ожидании прямо у вагона нашему папе. Папа не реагирует, даже пытается посторониться, а я говорю этому мужчине: