Маленькие пленники Бухенвальда - [3]
Штубендинст тоже не стал сам возиться с новичками Введя их в барак, крикнул:
— Эй, Владек, подь сюда!
Прибежал худой, смуглолицый мальчик. Безучастными глазами посмотрел на Петьку и Колю.
— Расскажи камрадам, какие порядки в лагере, а то я по русску плохо разумлю, — сказал штубендинст. — Спать будут рядом с тобой.
— Пошли! — кивнул им смуглолицый мальчик.
Они шли по середине барака. Направо и налево были устроены многоярусные нары, на которых лежали изможденные заключенные. Дышать здесь было тяжело.
— Это вот мое место. — Владек хлопнул рукой по доскам, слегка прикрытым прелой соломой. На нарах не было ни матрацев, ни подушек, ни одеял. Снизу тянуло сыростью, гнилью.
Новички познакомились с Владеком. Все трое сели на нары. Вверху, над ними, кто-то шевелился и кашлял.
— У нас блок карантинный, — стал рассказывать Владек. — На нижних нарах лежат совсем слабые, почти одни старики. А на верхних — кто поздоровее. Ну, конечно, не очень здоровые, — поправился он, — а такие, которые без посторонней помощи могут добраться до своего места. Многие умирают, — тихо добавил мальчик.
— Из этого лагеря живыми никого не выпускают, особенно политических. Здесь всякие люди мучаются — французы, итальянцы, англичане, чехи…
Новички узнали, что все узники имеют свои номера, которые им здесь заменяют и имя, и фамилию, и все документы. У каждого на груди пришит треугольник, называемый винкелем. Эти треугольники разного цвета. Политические заключенные коммунисты, антифашисты, социал — демократы, а также русские и поляки носят красный винкель. Если кто — нибудь из них попал в лагерь второй раз, тому нашивают над винкелем узкую тряпочку красного же цвета. Таких людей здесь называют «дважды политики». Евреям фашисты нашивают сразу два винкеля — желтый и красный — один на другой, и получается шестиконечная звезда. Люди, не согласные с политик кой Гитлера по религиозным убеждениям, носят фиолетовые винкели. А уголовники — зеленые.
— А в парикмахерской я видел одного с черным треугольником, — сказал Петька. — Это кто будет?
— Саботажник. И такие здесь есть. Может, и не саботажник, а просто лодырь. Плохо работал на производстве, прогуливал, пьянствовал. Их в Бухенвальде зовут «черными» а бандитов и воров — «зелеными», по цвету винкеля.
— Здесь и бандиты есть? — ужаснулся Коля, до сих пор молчавшие.
Владек рассмеялся:
— Хоть отбавляй.
— А разве фашисты не бандиты! — загорячился Петька. — Вот что в нашем городе наделали. И расстреливали и вешали.
— В лагере совсем плохо, — вздохнул Владек — Люди пачками умирают. Потом их в крематории сжигаю. Видели, дымить?
— Так это крематорий! — содрогнулись новички — А мы думали — завод…
Ребята сидели, опустив головы.
Владек далее рассказал, что для различия заключенных по национальности на винкелях отштампованы буквы. Если русский — стоит латинская буква «R».
— А нам ведь тоже в бане выдали эти самые винкели — вспомнил Петька и полез в карман. — Во! Красный и с буквой «R».
Коля достал свой винкель.
— Их надо пришить, — сказал Владек, — Сейчас я вам принесу иголку и ниток…
Он сбегал к штубендинсту.
Орудуя иглой, Петька взглянул на грудь Владека и увидел на его винкеле букву «Р».
— У тебя буква-то не дописана, — заметил Блоха. — Надо бы вот тут закорючку…
Владек покачал головой:
— Нет, все правильно, потому что я не русский, а поляк. «Р» обозначает полен. Наш штубендинст тоже поляк.
— Верно, у него «Р» на винкеле, — вспомнил Петька.
В барак вошел человек в белом пиджачке и полосатых арестантских штанах. Завидев его, штубендинст Стасик трижды, на немецком, польском и русском языке, объявил:
— Всем приготовиться к осмотру!
Обитатели барака выстроились в очередь, сняли халаты и рубахи. Они подходили к санитару, стоящему на табурете, и тот копался в складках их одежды деревянной палочкой. В левой руке он держал зажженную переносную лампочку. Тех узников, у которых были паразиты, уводили в баню для дезинфекции.
— Это, ребята, хорошо, что хоть о чистоте здесь заботятся, — сказал Петька. — Не люблю, когда вши кусают, да еще чужие заползут.
— А кто заботится? Сами заключенные, — пояснил Владек. — Эсэсовцы в этом не чинят препятствий, потому что не хотят от нас заразиться. Наши работают в селах, в городе Веймаре. Могут туда заразу занести. Вот комендант и боится. Он согласился даже больницу в лагере построить…
К ним подошел штубендинст:
— Владек, новеньким не надо к санитару, они помыты…
— Хорошо…
— Владек, а где ты так хорошо выучился говорить по — нашему? — спросил Петька.
— Мама выучила, она в школе преподавала русский язык. — И немножко гордясь, Владек сказал: — Я и по — французски умею, и по — немецки. У бабушки выучился.
— Ого! Так ты сразу на четырех языках можешь шпарить! — восхищенно произнес Петька. — Вот это да!.. А мне бы хоть по — немецки научиться, чтобы понимать, о чем это они между собой болтают.
— Здесь выучишься! — заверил его Владек. Сняв рубашку, он пристроился к очереди. Вернувшись с осмотра, сказал — Ни одной не нашел… Ну, вот еще что я забыл. В лагере надо всегда быть начеку, а то пропадешь. При встрече с эсэсовцем или каким — нибудь военным чином надо снять мютце
