Маленькие испанцы - [11]

— Эмилия, мы, кажется, всю жизнь будем ехать и никогда не приедем, — жаловались девочке младшие братья.

Ночью автобусы приехали в Оригуэль. Детей повели в гостиницу, там они должны были переночевать и отдохнуть. Но едва только ребята сомкнули глаза, как раздался вой сирены. Появились фашистские самолеты. Ночь ребята провели в погребах. Только на следующий день они наконец добрались туда, где должны были жить. Их привезли на красивую дачу, которая принадлежала раньше маркизу Фонтальба.

Дача стояла в пальмовой роще. На балконах висели клетки с птицами, а по двору ходили, распустив пестрые хвосты, павлины. Хозяин этой дачи бежал, когда началась война. Республиканцы взяли дачу и устроили в ней детский дом для тех детей, у которых родители ушли на фронт.

Ребята поселились в своем новом жилище. Продуктов не хватало, жили впроголодь, но по крайней мере здесь пока не надо было прятаться в подвалы от бомб. Старшие девочки ухаживали за малышами, — ведь сюда приехали и такие дети, которым еще не был пяти лет. Эмилия и Амелия целыми днями возились с маленькими.

А потом пришла весть, что из Валенсии скоро уйдёт пароход в СССР. Этот пароход повезёт испанских детей.

— Часть детей из нашего дома тоже возьмут на этот пароход, — сказали ребятам.

Через несколько дней группа детей поехала в Валенсию. Среди них были Эмили Луиса, Энрико, Фернандо, Амелия и Хозефа.

ПАРОХОД «КАБО ПАЛОС» ИДЁТ В СССР

Дети, которые должны были ехать в СССР, собрались в Валенсии. Двадцатого марта, восемь часов вечера, они друг за дружкой поднялись по сходням на пароход «Кабо Палос».

Это был огромный чёрный пароход с широкой красной полосой вдоль всего корпус Он дышал, как живой.

Некоторых ребят пришли провожать родственники. Но в порт им нельзя было идти и они прощались у ворот порта.

— До свиданья, родные! До свиданья! — кричали взрослые, сжимая в объятиях детей.

Они плакали от счастья и горечи. Они радовались, что ребята едут в страну, в которой им будет хорошо и где никто не станет в них стрелять, но всё же им было тяжело расставаться, — кто знает, увидятся ли они ещё?

Дети чувствовали в эти минуты расставания то же, что и взрослые. Они не плакали, но от волнения не могли говорить и только молча жались к матери или к отцу.

Вы помните пять маленьких беженцев из деревни Беле — Ремедио, Франциско, Мануэля, Кармен и Альфреда? Их провожали отец и мать.

— Ремедио, — говорили они, ласково гладя курчавую головку девочки, — береги малышей и не забывай нас.

Пятилетний Альфред ни за что не хотел расставаться с мамой.

— И ты со мной! И ты со мной! — повторял он, обхватив мать ручонками за шею.

— Папа, — горячо сказал Франциско, — я буду всё время думать о тебе, когда ты будешь драться с фашистами. Ты не хотел меня взять с собой на фронт, но… я вернусь и буду помогать тебе.

Мальчика Сарагоссу (помните, который ездил на фронт к старшему брату Хоакину и не застал его в живых?) никто не провожал. Он сидел в сторонке на маленьком чемодане и поглядывал своими карими глазами на детей, ожидая, когда всех поведут на пароход. Рядом с ним сидели сёстры из Оливы — Росарио Консуэлла. Они притихли. У Консуэллы глаза наливались слёзами.

— Как вас зовут, девочка? — строго спросил Сарагосса. — Если хотите знать, это очень дурно плакать сейчас… Нам ведь завидуют многие ребята, а вы плачете.

— Меня зовут Консуэлла, — сердито ответила младшая из сестёр, утирая слёзы. — Если хотите знать, я и не думаю плакать. Мне просто попала пыль в глаза.

И чтобы скрыть свои слёзы, маленькая Консуэлла, отвернувшись от Сарагоссы, стала дрожащим голосом напевать песню, слышанную в Оливе:

Шнурки, которые ты мне подарила,

Не из шерсти, не из шёлка…

Росарио заступилась за сестру.

— Ничего нет дурного в том, что Консуэлле хочется плакать, мальчик, — тихо сказала она, — всё-таки ведь жалко расставаться с Испанией… Мы здесь последние минуты.

…На рассвете «Кабо Палос» вышел в море. В каждой каюте разместили по шесть-восемь, детей. Они сидели тихо-тихо. Путь предстоял дальний. Кто знает: может быть, по дороге их пароход будет обстрелян фашистскими самолётами или кораблями?

В полночь «Кабо Палос» дошел до Карта хека и начал кружить — было условлено, что здесь произойдёт встреча с двумя кораблями, которые будут сопровождать и охранять пароход. Но кораблей не было. Очевидно, их что-то задержало в пути.

На море началась сильная буря. Капитан Мануэль, который вёл пароход, был очень решительным человеком. Он был ещё совсем молод, но вся команда звала его «Старик».

— Всё равно, — сказал Старик, — без охраны или с охраной, мы должны двигаться дальше. Нельзя терять ни секунды. А то, что шторм, это даже хорошо… Фашистские суда не решатся выйти в такую погоду. Идем дальше.

И «Кабо Палос», покачиваясь всем корпусом, пошел дальше. Ветер грозно свистел и выл в его снастях. Свирепые волны заливали палубу. Иногда казалось, что пароход вот-вот перевернется. «Кабо Палос» шёл без огней, чтобы не привлечь к себе внимания фашистов.

Дети сидели в темных каютах, цепляясь друг за друга, когда волны швыряли пароход из стороны в сторону.

В каюты приходили матросы и успокаивали ребят: