Маленькие и злые - [9]
— Кажется, кто-то вчера переел! Кажется, кто-то решил, что у нас дома свинарник!
Огромный мохнатый сенбернар стыдливо потупился.
— Мам, он вчера спас мне жизнь.
— Избавь меня от этого бреда, дорогой мой. И впредь смотри, что ест твоя псина. Иначе он переедет к папаше. А сейчас — тряпку в зубы и мыть полы. Пора тебе научится ответственности.
Мама крутнулась на пятках и пошла прочь.
— Ты как себя чувствуешь? — спросил мальчик.
Пес вильнул хвостом.
— Надеюсь, что хорошо. — Мальчик сбежал по лестнице, остановился внизу и позвал:
— За мной, Саваоф!
Сенбернар охотно повиновался.
*
— Наконец-то хэппи-энд, — сказал Беляк.
— Смотря для кого. — Сенеб задумчиво поигрывал костяной трубкой. Беляк взглянул на часы. Пора. Бар вот-вот закроется, блондиночка пойдет по извилистым улочкам, в тумане… Мало ли какая опасность поджидает ее за углом в этом небезопасном квартале? Маленькие люди столь уязвимы…
— Спасибо, — сказал Беляк. — Отличные байки.
— Как? Уже уходите? Я полагал, как человек, интересующийся темой…
— Имею честь. — Беляк повернулся к занавешенному дверному проему.
— Но вы не слышали всего, — искренне удивился Сенеб. — Про голодного цверга, пикси, про Красного карлика Детройта… про серийного убийцу, калечащего беззащитных маленьких женщин…
Беляк замер. Пигмеи и цирковые артисты следили за ним со стен.
— О, это славная история. — В голосе Сенеба появились насмешливые воркующие нотки. — Член маньяка был таким крошечным, что он стыдился женщин обычного роста. Он путешествовал по миру и искал особых жертв. Он забрал три жизни в трех разных странах, остановил три маленьких сердца, а полиция даже не связала убийства воедино. Однако кое-кто искал маньяка…
Желудок Беляка буркнул. На лбу выступила испарина. Он медленно оглянулся. Сенеб продолжал как ни в чем не бывало:
— Маленькие люди искали его. У маньяка была личина в виртуальном мире, он выдавал себя за карлика и втирался в доверие к другим карликам. На форумах, в закрытых сообществах. Но его вычислили, о да. — Сенеб широко улыбнулся, обнажая крепкие зубы. — Сладкоежку соблазнили кондитерской, которая оказалась ловушкой. Мы так долго ждали, господин Беляк.
— Я не знаю, о чем ты, Гимли, но эта история мне не нравится. — Беляк одарил карлика ледяной ухмылкой и сделал шаг вперед.
В ответ Сенеб поднес к губам трубку и дунул. Шип, пробив одежду, впился точно в левый сосок Беляка. Мужчина вскрикнул от боли. Вырвав острое жало, он кинулся к Сенебу, на ходу доставая бритву. Карлик увернулся, вмиг очутился в противоположной части музея. Духовое ружье плюнуло короткой стрелой. Беляк ойкнул, зашатался. Его повело в сторону, к египетской статуе. Бес нахохлился в позе бойца сумо. Он взирал на Беляка сверху, и Беляк казался себе таким маленьким, таким беспомощным…
— Это… ошибка…
— Несомненно, — сказал Сенеб.
Последнее, что увидел Беляк, — косые глаза Беса, язык в каменной пасти.
*
Человека обнаружили портовые грузчики: он был втиснут между железными контейнерами. Поначалу грузчики приняли его за чучело или морского криптида, о котором им рассказывали старики. Опомнившись, они вызвали медиков и полицию.
Находка шокировала врачей. Человек был жив, но страшно изувечен. Плоть потемнела от гангрены, он пах как кусок сгнившего мяса; он и являлся куском. Ноги человека были ампутированы по колено, к заштопанным обрубкам пришили разлагающиеся ступни. У него не было рук, но из торса торчали, похожие на двух медуз, кисти. Садисты изъяли его язык и проделали дьявольский трюк с голосовыми связками: подвергнутый лоботомии, он не мог ничем помочь следствию и лишь непрестанно клекотал на манер испуганной птицы. Его раны по возможности залечили, удалили поврежденные ткани, человека отправили в пансионат, где он должен был закончить свои дни.
Так как у человека не было имени, его прозвали Обрубком.
Ночами Обрубку снился повторяющийся кошмар: он полз в жирной грязи, и размалеванные карлики преследовали его, улюлюкая. Он хотел проснуться, но не просыпался. Во сне он не понимал, за что его мучают, что он такого сделал.
Медсестры жалели Обрубка и кормили из ложечки. А молоденькая санитарка, в попытке пролить хоть какой-то свет на судьбу несчастного, придумала сказку, которая позже стала городской легендой.
Еще одной легендой о маленьком племени.
Проня
Августа Титова
Вера живет с мужем в глухой полузаброшенной деревне на Псковщине.
Приходит август. Радио еле слышно, голос чей-то глухой, как из задницы, и испуганный. Муж припал ухом к динамику, сдвинул брови и слушает, как рушится Союз. Его голова с бодуна трещит, помехи с болью врезаются в затуманенный разум и очень его злят. Говорить и греметь посудой нельзя. Вера дышит через раз и ходит босиком.
Дочка в соседней комнате начинает пищать. Муж вскакивает, сжав кулаки, табурет из-под него валится на пол. Вера берет ребенка и босиком поторапливается из дома, пока не попала под горячую руку, как накануне.
Сидит под яблоней. Никто их тут не увидит и не услышит — до соседей далеко. Что налево в горку, что направо вниз по дороге, через огромную непросыхающую лужу, мимо сгоревшего змеиного дома и дома с соломенной крышей, брошенного гнить. У них дом деревянный, но крыша из шифера, и пол в прошлом году подновили.
