Маленькая повесть о двоих - [39]

Выглядел этот человек вполне приличным — современно одет, не попросил ни разу штопор, не пытался привести подруг и их друзей. Не стар при этом. Рост умеренный, цвет волос смутный, глаза и выражение лица непонятно вежливые, как у сотрудников Министерства иностранных дел.

Изгарев познакомился с ним на второй день его пребывания, столкнувшись в ванной. Мужчина в подтяжках, чувствует себя свободно, как дома. С минуту Изгарев прикидывал — кто бы это мог быть, пока гость в свою очередь не поинтересовался — не хозяин ли он дома. И представился Буниным Анатолием Тимофеевичем, сославшись тут же на несколько более знакомых имен и представив мандат — записку одного из совсем стершихся знакомых.

—◦Если вы не против, я поживу у вас.

—◦Да-да, пожалуйста.

—◦В гостиницах нетерпимая обстановка — истеричная возня, знакомиться лезут не спрашивая, мужчины ищут женщин, женщины мужчин. За дверью вечно шаги, разговаривают громко. Перед сном не отдохнешь. Дежурные грубы, оскорбительны.

—◦Хотите чаю?◦— тактично остановил его Изгарев, поняв, что гость, без сомнения, умеет говорить длинно, а дело было после работы.

—◦Спасибо, только что попил. Спать лягу. У вас замечательный сын — заботливый и общительный. Принял, можно сказать, на лучшем мировом уровне, показал где что.

—◦Кроме денег, конечно?

Бучин чуть оторопел и, догадавшись, что имеет дело всего лишь с усталой шуткой, деликатно засмеялся.

—◦Да, знаете, в этом гостиницам тоже не доверяю, абсолютно. В любом городе там объявления, что за ценные вещи, не сданные в камеру хранения, администрация ответственности не несет. Очень радует. Думаешь, вот приду вечером, а тебя уже обчистили. Кто, как — неизвестно. Пеняй на себя.

Бучин представлял одно союзное ведомство, здесь инспектировал его филиал. О себе ничего не рассказывал. Но и виделся с ним Изгарев едва-едва. Вставал Бучин весьма поздно, а укладывался рано и быстро, будто нырял в постель. А при нужде разобраться в домашнем хозяйстве у него постоянно под рукой был Витька; в садике тянулся очередной карантин.

В выходной этот нормальный человек поднялся около полудня.

А шла уже святая чистоснежная зима. Снег падал каждую неделю. Город растворился в тихой торжественности и в покое, который в субботнее утро ощущался в полной мере.

Витька стоял на подоконнике, высунулся в форточку и пел, что, к сожаленью, день рожденья только раз в году. До дня рожденья ему было еще полгода. А Изгарев чистил картошку и прикидывал, как лучше расставить персонажи, в последнем акте, чтобы получился в конце концов нужный ему и понятный зрителю невероятно скверный трагизм: герои так и расстаются впустую — ни друзьями, ни врагами, ничего не дав друг другу и не взяв.

—◦Витька,◦— оторвался Изгарев.◦— Ты слышал этот звук?

Витька прекратил петь и вернулся в комнату.

—◦Какой?

—◦Щелкнула раскладушка. Ты можешь пойти прибраться в вашей спальне.

—◦Папа, Клара гуляет.

—◦Клара?

—◦Из десятой квартиры. Уже в школу ходит.

—◦Серенады вечером поют, а не с утра,◦— понял его Изгарев и не осудил, а просветил. — Да не из окна, а под окном.

—◦Каким?

—◦Клариным, конечно.

От мысли, что поступал неправильно, а может, и плохо, у Витьки пропало хорошее настроение, и он безмолвно слез с подоконника.

—◦Ладно,◦— проследил за ним краешком глаз Изгарев и остановил возле двери.◦— Есть дело важнее: хлеб на исходе. Шагом марш, пожалуйста, в булочную. Да без спешки, а то растрясешь улицу — во всем городе хлеб осядет. Два часа тебе хватит? Оденешься — покажись. Расхристываешься в пять минут, а зима простудными кондрашками пахнет.

Проводив сына, он подумал: в шесть у них уже Клары на уме. А мы, лапотники-шароварники, только и делали — в войну играли, за строем солдат топали, в ногу пытались, разевали рот на пушки, танки, салюты.

Бучин появился на кухне, отменно побритый, чуть надушенный и весь импортно одетый, в ту минуту, когда Изгарев почти окончательно решил, что героиня выйдет замуж за другого, связывая с этим кое-какие надежды, но скоро глубоко разочаруется во многом и начнет бояться скуки, а герой…

—◦Не побеспокою?

—◦Вовсе нет. Сейчас разогрею вам завтрак.

—◦Ну что вы! Что вы! Я очень хочу сам,◦— радостно возразил Бучин.◦— Вы представить не можете, как приятно самому. Я люблю готовить сам. Меня не волнует эта, знаете, пустая газетно-журнальная кампания — берегите мужчин.

—◦Не настаиваю,◦— поднялся Изгарев, чтобы уйти и не мешать ему, прибавив к этому с мужественной вежливостью, что будет рад, если Анатолий Тимофеевич зайдет к нему после завтрака поболтать и обменяться мнениями по разным научным и антинаучным поводам.

Едва Изгарев начал писать, тренькнул телефон, попросили Бучина. И Бучин принялся вяло отнекиваться, отказываясь, судя по всему, от приглашения куда-то. И заговорил примерно так же однотонно, как и храпел. А это странным образом мешало.

Немного времени спустя Бунину позвонили опять, и сцена в точности повторилась. Затем он взялся помыть за собою посуду, похвально, конечно, но по хозяйской обязанности Изгарев помчался его останавливать. К невероятному счастью, Бунин после этого ушел почитать и долго не напоминал о себе.