Маленькая победоносная война - [8]

Хонор мчалась над морем, балансируя всем телом и выравнивая угол снижения, а земля приближалась с захватывающей дыхание быстротой. Затем сверкающие огни оказались прямо перед ней, она вытянула ноги, а Нимиц задрожал от удовольствия, когда она побежала по земле, гася скорость и ликующе смеясь.

Потом она опустилась на одно колено и сбросила раму планера в золотисто-красную траву перед домом. Холодный нос и торчащие усы ткнулись ей в правое ухо — Нимиц словно лучился от удовольствия. Она отстегнула ремни безопасности, и кот легко спрыгнул на землю. Он посидел, глядя, как она отстегивает ремни крепления, и, потянувшись, встал. Затем в несколько доведенных до автоматизма движений она разобрала планер — не полностью, только чтобы удобнее было нести — и, взяв под мышку, направилась к дому.

— Вы опять оставили комм дома, мэм, — произнес почтительный, но слегка укоризненный голос, когда она поднялась на застекленную от непогоды террасу.

— Правда? — с невинным видом спросила Хонор. — Как легкомысленно с моей стороны. Должно быть, у меня просто выскочило из головы.

— Конечно, выскочило, — согласился МакГиннес, и она обернулась, чтобы одарить его сверкающей улыбкой.

Он улыбнулся в ответ, но в его глазах читалась тщательно скрываемая печаль. Левый уголок рта капитана все еще был менее пластичным и подвижным, и это придавало ее улыбке легкую асимметричность, почти не видимую глазом, но ощутимую.

— Факт тот, что, если бы вам кто-нибудь позвонил, он ничего не смог бы добиться, — добавил он, и Хонор хихикнула.

— А, не важно, — сказала она и переступила через порог, чтобы поставить в угол разобранный планер.

— Именно так и. случилось: я пытался связаться с вами, мэм, — через секунду сказал МакГиннес более серьезным тоном. — Сегодня в полдень вам пришло письмо из Адмиралтейства.

На секунду Хонор замерла, затем принялась укладывать планер с заботливой точностью движений. Обычно Адмиралтейство использовало электронную почту, официальные письма рассылались только в особых случаях. Она постаралась придать лицу спокойное выражение, подавила в себе внезапный приступ волнения, прежде чем повернуться, и, подняв бровь, спросила:

— Где оно?

— Рядом с вашей тарелкой, мэм. — МакГиннес бросил взгляд на часы. — Ужин ждет вас, — добавил он. Рот Хонор снова дернулся в улыбке.

— Хорошо, — пробормотала она. — Ладно, позволь мне умыться, и тогда я займусь и тем, и другим, Мак.

— Как вам будет угодно, мэм, — произнес МакГиннес без тени торжества в голосе.

Хонор заставила себя неторопливо пройти в столовую. Ее тихий старый дом был надежной защитой. Она была еще ребенком, когда родители получили квартиру неподалеку от места работы в Дювалье-сити, почти в сотне километров к северу отсюда. За исключением выходных, они редко бывали «у себя», и родной дом всегда казался ей немного пустым без них. Странно. Где бы она ни находилась, она всегда воображала их здесь, как будто они с домом были неделимым целым, оберегающей тенью ее детства.

Пока она усаживалась в кресло, МакГиннес ждал, аккуратно накинув на руку салфетку. Одной из привилегий капитана первого ранга было право иметь в своем распоряжении постоянного стюарда. Хонор не вполне понимала, как МакГиннес оказался на этой службе. Таков был порядок, и он заботился о ней, как мать-волчица, устанавливая при этом собственные железные правила Они включали положение о том, что никакая решительная битва даже намеком не должна мешать трапезе капитана Харрингтон. Стоило ей протянуть руку к архаичному конверту, покрытому множеством печатей, и МакГиннес закашлялся. Хонор подняла взгляд на стюарда, тот подчеркнутым движением снял крышку с поданного блюда.

— Не сейчас, Мак, — пробормотала она, срывая печать.

Он вздохнул и вернул крышку на место. Нимиц, забавляясь, наблюдал за ужимками людей со своего места на другом конце длинного стола; стюард ответил ему хмурым взглядом.

Хонор вскрыла конверт и вынула два листа пергамента. Они громко захрустели, и глаза ее — настоящий и кибернетический — широко открылись при виде отпечатанных слов приказа на первой странице. МакГиннес замер у ее плеча, а она громко вздохнула и перечитала еще раз. Затем, взглянув на второй лист, подняла голову и встретилась взглядом со стюардом.

— Полагаю, Мак, настало время открыть бутылку приличного вина, — медленно произнесла она — Что ты думаешь по поводу «Делакур» двадцать седьмого года?

— «Делакур», мэм?

— Я думаю, папа не будет возражать… в данных обстоятельствах.

— Понимаю. Смею предположить, что новость хорошая, мэм?

— Более чем! — Она откашлялась и почти благоговейно провела рукой по бумаге. — Мне кажется, Мак, что медкомиссия в ее бесконечной мудрости снова признала меня годной к военной службе и адмирал Кортес нашел для меня корабль. — С внезапной ослепительной улыбкой она оторвалась наконец от листков с приказом. — Мак, он отдает мне «Нику»!

Обычно невозмутимый МакГиннес, разинув рот, вытаращил глаза. Мантикорский линейный крейсер Ее Величества «Ника» был не просто строевым линейным крейсером. Это был корабль, которого страстно добивались, самая престижная награда, о которой мечтал любой капитан. Во Флоте всегда была «Ника»; это имя, овеянное боевой славой, переходило от корабля к кораблю со времен Эдуарда Саганами, создателя Королевского Флота Мантикоры. Теперешняя «Ника» была новейшим, самым мощным крейсером во всем Флоте.