Маленькая опера - [7]

Берта видела, как к филармонии подкатила машина тайной полиции. Как волокли альтиста. Она видела и вторую машину, в которую загрузили дирижёра. Музыкант обернулся и крикнул тоскливо:

– Прощай, музыка! Прощай, моя любовь!

Перед самой загрузкой арестованный обратился к конвоирам.

– Друзья мои! А возьмите вместо меня мою струнную группу? Шесть отличных идиотов за одного дирижёра! Посудите, ну кому я нужен!

Его не слушали. Скрутили и увезли.

Берта покачала головой, хмыкнула и зашла в бордель. Зябко ей стало и неуютно на весеннем солнце.

* * *

Обычные бордели похожи на больницы – длинные коридоры, одинаковые двери, строгая регистраторша на входе. Работницы похожи на усталых лошадей, трудятся без души.

У Берты не так. У неё настоящий клуб. С воскресенья по четверг играет оркестр, в пятницу и субботу большое шоу. Настоящий очаг культуры, не хуже филармонии. Десяток столиков, бар, всё оформлено с любовью, салфеточки в форме сердечек, на стенах портреты нагих толстушек. Каждый вечер тут полно народу, не только лётчиков, а вообще всех, кому не чуждо прекрасное и у кого есть пять рейхсмарок – немалые деньги в империи.

В полдень зал был ещё пуст, но музыканты уже разминались. Хозяйка сбросила пальто, закурила и уселась за рояль.

* * *

Два мрачных типа зажали Бено с боков. Машина катила не спеша, как бы давая возможность попрощаться с домами, людьми и вообще с белым светом. Бено старался не падать духом. Ему казалось, бодрые и весёлые дирижёры вселяют меньше подозрений.

– А скажите, какие сейчас пытки в моде? – спросил он конвоиров.

Ему не ответили.

– Знаете, меня можно пытать фальшивым пением. Я точно не выдержу.

Снова тишина.

– Вы же понимаете намёки?

Чтобы проиллюстрировать мысль, музыкант спел начало сороковой симфонии Моцарта. Ему казалось, эта мелодия с рождения вшита на подкорку у всех людей абсолютно.

– …фа-ми-ми фа-ми-ми, фа-ми-ми, – ре!

Сам бы он убил за такое. Мордовороты даже не поморщились.

– Эй, я только что вместо «до» спел «ре»! Меня чуть не вырвало! Да вы там живые внутри?

Бено попытался заглянуть в стеклянные глаза. Лишь теперь охранники повернули головы. На их лицах не было ни малейшего интереса к жуку, попавшему под колёса военной машины.

* * *

Через два часа в зале не осталось свободных мест, а у дверей клубилась очередь из опоздавших. Ровно в семь яркий свет залил сцену. Микрофоны загудели и сразу стихли. Зрители взревели.

– Пусть повопят, – сказала Берта. Она умела набить цену каждой сыгранной ноте. Лишь когда отдельные фанаты начали синеть, хозяйка сосчитала до четырёх, щёлкая пальцем. И грянула музыка!

Некоторое время офицеры просто орали. Всем надоела война. Кусочек мира с музыкой и танцами казался божьим даром. Все знали, вот-вот на сцену выскочат такие хорошенькие девочки, что завтра не жаль и умереть.

Отыграв ровно сто двадцать восемь тактов, оркестр притих, но не остановился. Лучи прожекторов сошлись в сине-белый круг. В центр его выскочил невероятный красавец в смокинге.

– Привет-привет! Как настроение? – спросил он. Зал ответил дружно, хоть и нечленораздельно.

– Меня зовут Макс Лурье! – сообщил красавец. – Я проведу этот вечер с вами. Нам страшно повезло! Мы живы, здоровы, многие сыты. Но главная радость – сегодня для нас танцует наша чёрная пантера! Великолепная Герда!

Оркестр грянул втрое громче. На сцену, вращаясь, как винт истребителя, выскочила чернокожая девушка в костюме из мужских фантазий. Двигалась она с невероятной скоростью, разглядеть фигуру было невозможно. Одно было ясно – ничего более совершенного природа не создавала.

Макс изложил жизненный путь танцовщицы:

– Герда родилась альбиносом. А потом заснула на пляже в Ницце и проснулась представителем другой расы! Теперь она не ест белый шоколад. Боится испачкать руки! Если Герде посветить в глаза фонариком, она скажет (Макс пищал, передразнивая женский голос) – что за хрень, светло как у белого в заднице!

Зал вопил и аплодировал, Герда вращалась, Макс продолжал:

– После ночи с Гердой любой мужчина становится специалистом по астрофизике чёрных дыр! У Герды есть справка об арийском происхождении. За бутыль коньяка наш доктор кого угодно сделает белой женщиной. Пользуйтесь, пока он может писать. Сегодня он у нас играет на контрабасе, кстати!

* * *

Прожектора метнулись в оркестр – контрабасист оказался жгучим коротышкой. Был он пьян, чуть держался на ногах. Невзирая на опасность упасть и погибнуть под инструментом, всё-таки рискнул и помахал залу рукой.

Прожектора вернулись к Герде.

– На самом деле кожа этой девушки – одна сплошная родинка! – доверительно сообщил Макс. – И вся эта красота может достаться вам всего за пять марок! Встречайте!

Макс послал воздушный поцелуй, девушка поймала поцелуй необычным местом. Зал чуть не плакал от восторга. Проскакав по сцене ещё минутку, красотка уселась на высокий стул, взмокшая и прекрасная.

Снова притихла музыка, снова к рампе вышел Макс. Заговорил, как говорят дикторы новостей:

– Для любителей классики мы припасли невероятный бриллиант! Встречайте! Мисс балетное училище тридцать пятого года! Моника! Женщина-хамелеон! Когда злится, она – красная. После пляжа коричневая. В простуженном виде она зелёная, на морозе – синяя. Но только сегодня и для вас она – ослепительно белая! Снаружи и внутри! Нам придётся выключить свет, чтобы притушить это сияние. Сладкий сон древних ариев, наша снежная королева – Моника!