Маленькая опера - [19]

Шум, гам. Все забыли про Паолу. Девочки подсаживались на колени офицерам, пили на брудершафт, подставляли попки для игривых шлепков.

– Это всё-таки бордель! Ты меня обманул! – сказала Паола, медленно закипая.

Бено не стал в четвёртый раз играть вступление, побежал в зал, потребовал прекратить вакханалию.

– Одноклеточные! – говорил он. – Заткнитесь и слушайте! Это великая ария!

* * *

Пользуясь бегством дирижёра, на сцену вернулась Берта. Она осмотрела Паолу со всех сторон.

– Хочешь стабильную работу? Страховка, питание. Интеллигентный коллектив. Отпуск пять недель! Карьерный рост! По глазам вижу, тебе даже обучение не надо!

Вместо ответа Паола топнула ногой и побежала прочь. Бено увидел, бросился за ней, но тут же вернулся с отпечатком женской ладони на щеке.

– Твоя баба – настоящий бриллиант, – призналась Берта. – Освобожу ей лучшую комнату. Уговори её и получишь бонус. С полувзгляда видно, настоящий талант.

– Ещё бы. В парижской опере пела.

Тут пришла новая порция офицеров. Они махали купюрами, требовали музыки. Арнольд побежал собирать музыкантов. Начинался очередной прекрасный вечер.

* * *

По утрам Арнольд ходил там и сям, возил по полу мокрой тряпкой. Часто находил под столами то нож, то пистолет.

– Сколько мусора! Боже мой, сколько мусора! – ворчал администратор, складывая находки в мешок. Все находки он продавал мусорщикам. Ему казалось, в мире нет работы более выгодной и одновременно наполненной красотой.

* * *

После бегства жены Бено потерял интерес к опере и жизни в целом. Целые сутки он провёл, уткнувшись носом в барную стойку. Поднимался, только чтобы налить ещё. Заплаканным и посиневшим от горя, в венчике из пустых рюмок, нашёл его Тони.

– Ты ополоумел! Ты пропиваешь наш успех! – возмутился продюсер.

– Одна бутылка убивает лошадь. Я здоровей табуна лошадей.

Тони стал трясти дирижёра. Спросил, что случилось.

– Паола приезжала – и уехала. Без неё не будет оперы. Не знаешь, у кого можно одолжить место на кладбище? Кстати, ты садовник, у тебя должна быть лопата.

– Что сказала Паола?

– Если я правильно понял пощёчину, она не хочет петь в борделе.

– Начни оперу без неё!

– Как!

– Так, будто она тоже участвует.

– Не понимаю.

– Как только начнутся репетиции, она прибежит хлестать тебя по морде в знак согласия с общей концепцией.

– Ах, не утешай меня! На этот раз я погиб!

– Попробуй! Что ты теряешь?

Бено обвёл рукою зал:

– Тут не с кем петь! Вокруг ничтожества! Они ничего не знают о музыке!

– Научи их! Возьмём хотя бы это бледное привидение. Эй, подойдите!

Тони махнул рукой Монике. Девушка пожала плечами, но дисциплина есть дисциплина – подошла.

– Спойте что-нибудь. Не важно что.

Не тратя времени на кокетство, Моника запела «Padam, padam». Бено выдержал одну строфу.

– Как я и говорил, кошмар и ужас! – сказал он. Тони, ничуть не заботясь о чувствах исполнительницы.

– Вот и прекрасно, – ответил молодой человека. – Живо, научи её петь!

– Это невозможно!

– Ты Бенедикт Фарнезе или тромбонист второго состава?

– Но-но! Не заговаривайся!

– Тогда говори ей, что делать!

– Надо встать ровно.

– Делай, что он говорит.

Моника расправила плечи.

– Меня зовут Моника, – представилась она. Хотела добавить ещё «я буду вашим ангелочком в этот вечер», но не успела. Дирижёр перебил.

– Имя вам не нужно. Пойте. «Светлый союз ваших сердец нежным покровом любовь осенит…» – Бено напел вагнеровский свадебный хор.

– Я пела в школе, и наш завуч…

– Пойте!

Моника повторила музыкальную фразу. Голос у неё плоский, сдавленный.

– Фантастически плохо, – Бено даже удивился.

– Прекрасно! Тем заметней будет разница! – обрадовался Тони.

Бено поставил девушку перед собой, выпрямил, разогнул ей руки, ноги, стал объяснять.

– Смотрите сюда. Да не на мой нос, смотрите на вашу шею. Не знаю как, изогнитесь как-нибудь. Вы поёте горлом.

Дирижёр двумя руками схватил Монику за горло и немного потряс. Тони уселся в кресло, чтобы лучше видеть и не мешать.

– Вот, чувствуете, как горло напряжено? Расслабьте, расслабьте! – требовал Бено. У девушки от тряски чуть глаза не вываливались. Из-за кулис выглянул Арнольд.

– Милая?

– Идите, идите, не мешайте. Тут урок пения, – сказал ему Тони.

Мгновенно охрипшая Моника подтвердила:

– Загляни через пять минут, дорогой. На пять минут мне воздуха хватит.

Арнольд поворчал и скрылся. Бено не отступал.

– Расслабили? Теперь забудьте про горло. Петь надо совсем другим местом!

– Губами и языком?

– Фу, какая гадость! Тут у вас всех одно на уме! Вы должны петь трусами!

– Трусиками?

– Ну конечно! Раздевайтесь! Нет, бельё оставьте.

Бено опустился перед Моникой на колени, приложил ухо туда, где животик почти уже совсем закончился.

– Пойте!

– Светлый союз наших сердец нежным покровом любовь осенит!

– Я ничего не слышу! А звук должен рождаться отсюда, из лобковой кости!

Дирижёр потыкал пальцем в отпечаток своего уха и повёл палец вверх.

– Вообще-то, то что вы делаете, стоит 5 марок в час, – заметила балерина.

– Моё искусство не измерить деньгами. Потом расплатитесь. Так вот, звук поднимается до диафрагмы.

Бено ткнул девушку под дых, зашёл за спину, фамильярно приподнял Монике грудь, нащупал ладонями солнечное сплетение.