«Должно быть, я шел неверно и попал на проселочную дорогу, — подумал Ландри, — я вижу теперь свечи Фадеты справа, тогда как они должны были бы быть слева».
Он повернул назад до Круа-о-Лиевр, идя с закрытыми глазами, чтобы сойти с этого пути; когда он узнал деревья и кустарники вокруг себя, он очутился на правильном пути и пошел прямо к реке. Ему казалось, что он верно попал на брод, но он сделал не больше трех шагов, как вдруг увидал почти за собой свет из дома Фадэ, который должен был бы быть против него.
Он вернулся к берегу, и тогда ему показалось, что свет находится в том месте, где он и должен был быть. Он снова пошел по броду, стараясь следовать за его изгибами, но иначе, чем в первый раз, и теперь вода была ему почти до пояса. Но он все шел дальше, думая, что попал в яму, и надеясь скоро выбраться из нее, если только будет итти на свет.
Яма становилась все глубже, и вода доходила мальчику уже до плеч, так что он должен был остановиться. Вода была очень холодная; он задал себе вопрос, как он вернется назад: свет был уже в другом месте, причем он двигался, бегал, прыгал, перескакивал с одного берега на другой, и, наконец, отражаясь в воде, предстал в двойственном виде; при этом он порхал, как птичка, и издавал звук, напоминавший треск пламени при горении смолы.
Тут Ландри испугался и совсем потерял голову; он слыхал, что нет ничего обманчивей и злей этого подвижного огня, — он наводит людей на ложный путь, увлекает в самую глубину тех, кто на него смотрит; при этом он хихикает и потешается над испугом своих жертв.
Ландри закрыл глаза, чтоб не видеть огонька, быстро обернулся, наудачу вышел из ямы и очутился на берегу. Он бросился на траву и стал смотреть на огонь, который продолжал танцовать и смеяться. Правда, страшно было на него смотреть. Он то летал, как воробей, то исчезал совсем. То он был большой, как голова быка, то становился маленьким, как кошачий глаз; потом он приближался к Ландри и так быстро вертелся вокруг него, что близнец был совершенно ослеплен: наконец, видя, что Ландри не идет за ним, огонек вернулся в камыши и стал там биться, как бы сердясь и бранясь.
Ландри не двигался, так как, если бы он вернулся назад, то сам он не прогнал бы огонька: все знают, что он преследует тех, кто от него убегает, и становится им по дороге, пока они не обезумеют и не попадут в какую-нибудь яму. У Ландри зубы стучали от холода и от страха; вдруг он услыхал за собой чей-то нежный голосок, который пел:
Леший, леший, мой дружок,
Возьми свечку и рожок,
Вот мой плащ и мой платок,—
У колдуньи — огонек.
Это была Маленькая Фадета, которая бодро собиралась перейти брод, не выказывая ни страха, ни удивления перед блуждающим огоньком; она толкнула Ландри, сидевшего в темноте на земле, и отскочила, ругаясь так, что это сделало бы честь и взрослому парню.
— Это я, Фаншона, не бойся, — сказал Ландри. — Я тебе не враг.
Он говорил так потому, что боялся ее не меньше огонька. Он слышал ее песню и понимал, что она этим заклинала огонек, который танцовал и вертелся перед ней, как бешеный, точно он был рад ее видеть.
— Я вижу, прекрасный близнец, — сказала девочка после минутного размышления, — что ты мне льстишь, потому что ты чуть жив от страха. И голос у тебя дрожит совсем как у моей бабушки. Пойдем, бедняга, ведь ночью никто не бывает горд так, как днем. Держу пари, что без меня ты не решился бы перейти брод.
— Честное слово, — сказал Ландри, — я только что вышел оттуда и чуть не утонул. Неужели ты решишься перейти его, Фадета? Ты не боишься сбиться с брода?
— Вот еще! Почему же я собьюсь? Но я вижу, что это тебя очень беспокоит, — отвечала, смеясь, Маленькая Фадета. — Пойдем, давай свою руку, трус; огонек вовсе не такой злой, как ты думаешь; он причиняет зло только тем, кто его боится. А я привыкла его видеть, и мы хорошо знаем друг друга.
Затем она с силой, которой Ландри и не подозревал в ней, потащила его за руку в брод. Она бежала и пела:
Вот мой плащ и мой платок,—
У колдуньи — огонек.
Ландри было не по себе в обществе этой маленькой колдуньи, как и в обществе огонька. Но ему приятней было видеть дьявола в образе существа, подобного себе, чем в образе сердитого и быстрого огонька; поэтому он не противился девочке и скоро успокоился, потому что она отлично вела его по сухим камешкам. Но они шли так быстро, что производили ветер, и потому блуждающий огонек все время летел за ними. Наш школьный учитель, который знает толк в подобных вещах, говорит, что этот метеор, и уверяет, что его нечего бояться.
