Мальчишки в бескозырках - [36]

Для нас имя адмирала Нахимова было окружено ореолом славы.

Когда я, юный лейтенант, прибыл в Севастополь, прямо с поезда, даже не позавтракав, поспешил на площадь Нахимова, чтобы увидеть памятник Павлу Степановичу.

Он и сейчас стоит в полный рост на главной площади города. В правой руке адмирала подзорная труба. На крутой лоб глубоко надвинута фуражка с коротко обрезанным козырьком. За спиной флотоводца белеют колонны легендарной Графской пристани. Утром 24 ноября 1853 года на гранитные ступени ее пришли севастопольцы, чтобы восторженно встретить корабли эскадры под флагом адмирала Нахимова, возвратившиеся после разгрома турок под Синопом.

И вот имя этого выдающегося русского флотоводца было присвоено нашему училищу. Павел Степанович Нахимов родился 23 июня 1802 года. Поэтому этот день в училище отмечается как двойной праздник: день образования училища и день рождения Нахимова.

Создать училище в разгар войны в городе, который еще недавно был блокирован врагом, — дело далеко не простое. Необходимо было подобрать подходящее здание, найти квалифицированных учителей, воспитателей, создать учебную базу. Наконец, нужно было отобрать воспитанников, одеть их, накормить, отогреть их души, опаленные войной.

Эта тяжелая задача легла на плечи капитана первого ранга (впоследствии контр-адмирала) Николая Георгиевича Изачика, назначенного начальником училища, и начальника политического отдела капитана второго ранга Петра Степановича Морозова.

Николай Георгиевич Изачик рассказывал, что в один из июньских дней 1944 года его вызвал к себе адмирал флота Иван Степанович Исаков (в то время заместитель наркома Военно-Морского Флота) и сообщил, что принято решение создать в Ленинграде нахимовское училище.

— Поезжайте в Ленинград и подыщите подходящее здание, — предложил Иван Степанович.

На капитана первого ранга Изачика выбор пал не случайно. Опытный моряк, участник гражданской и Великой Отечественной войн, член КПСС с 1918 года.

В Ленинграде Изачик был принят Андреем Александровичем Ждановым, который обещал ему полную поддержку и содействие. Несколько дней начальник будущего училища ездил по городу, подыскивая подходящее здание. Наконец на Петроградской стороне он нашел то, что искал. Рядом была Нева, место тихое, транспорт в стороне, да и размеры здания вполне подходили.

Теперь этот красивый бело-голубой дворец с парусным корабликом на невысоком шпиле знает вся страна.

Дом с «парусным корабликом»

В августе 1944 года я был зачислен кандидатом в воспитанники Ленинградского нахимовского военно-морского училища. До сих пор храню любопытный документ, подписанный начальником училища капитаном первого ранга Изачиком. На простой серой бумаге моей матери сообщалось, что ее сын, то есть я, зачислен кандидатом в воспитанники Ленинградского нахимовского военно-морского училища и что мне надлежит явиться для медицинского освидетельствования и приемных испытаний. Подписано это извещение красным карандашом. Тогда было не до формальностей. Вот этот-то документ и определил всю мою дальнейшую судьбу.

Вступительные экзамены за четвертый класс я сдал легко. Не последнюю роль здесь сыграло и то, что я приехал поступать с фронта. Преподаватели ко мне отнеслись благосклонно. С погонами ефрейтора, нашивками за ранения, я вызывал у них сочувствие. Поэтому, а может, это казалось, мне задавали несложные вопросы. Так, по естествознанию меня спросили об акуле, о ее размерах. И когда я, вспомнив рисунок в учебнике, ответил, что в ее пасти может свободно разместиться сидящий на стуле человек, мне поставили четверку. На экзамене по географии я четко показал на карте границу СССР и назвал страны, с которыми мы граничим. Так же легко я сдал экзамены по русскому языку, литературе и математике.

Через некоторое время мне сообщили, что я зачислен воспитанником. И вот я в здании училища уже не в качестве абитуриента, а на правах нахимовца. Наша рота имела третий номер. Первая рота — это седьмой класс, вторая — шестой, наша «третья гвардейская», как мы называли себя, состояла из пятиклассников. Нам предстояло переодеться во флотскую форму и ехать на Карельский перешеек в летний лагерь. Часть ребят уже была там. В группе, в которую я попал, были мальчики из разных городов и сел. Были ленинградцы: Феликс Иванов, с которым я впоследствии подружился, Герман Годзевич — очень красивый и высокий мальчик, Витя Преображенский, племянник известной певицы Софьи Преображенской, переживший блокаду и награжденный медалью «За оборону Ленинграда». Были москвичи: Валера Колотвин, Олег Звонцев и другие ребята. Один парнишка мне сразу понравился — Марат Рахимов из далекого Узбекистана. Маленький, гибкий, чернявый мальчик. Меня заинтересовало его имя — ведь на Балтике так назывался знаменитый линкор. Каково же было мое удивление, когда я узнал, что мой новый знакомый назван именно в честь линкора «Марат». В тридцатых годах на линкор приезжали шефы из Узбекистана. Была в составе делегации и мама Марата — певица, жена командира Красной Армии. С собой она привезла двухмесячного сына. Во время торжественного собрания в Доме флота мальчик за кулисами заревел. Комиссар линкора вынес ребенка на руках на сцену и под одобрительные аплодисменты присутствующих сказал, что мальчика зачисляют сыном линкора «Марат». В честь корабля его назвали Маратом. Был изготовлен красивый жетон, на одной стороне которого был изображен линкор, а на другой — надпись: «Сыну «Марата» — от партийной организации линкора «Марат».