Мальчик и его собака перед концом света - [7]

, книги о том, как монахи в далеком будущем пытались воссоздать целый мир по техническому руководству, найденному в пустыне). Я читал книги в надежде найти интересные идеи, но в итоге получил лишь ночные кошмары и ощущение грусти, которое не проходило неделями.

Я знаю, нельзя тосковать по чему-то, чего ты никогда не знал, но именно это ощущение нередко вызывали у меня книги. Папа злился из-за моего увлечения. Считал книги самыми бессмысленными вещами, устарелыми пророчествами, которые все равно не сбылись. Но мне они нравились. И сейчас нравятся. Возможно, они не описывали в точности жизнь после конца света, но, если взглянуть глубже, можно было узнать многое о жизни До. Книги – ответы на вопросы, о которых ты никогда не задумывался. Но если бы я поделился этой мыслью с папой, он бы разозлился еще больше. Прошлое позади, сказал бы он. Теперь у нас есть только настоящее, и единственные полезные ответы – это те, которые помогут нам выжить в будущем.

Глава 4 Истории путника

Рыжеволосый мужчина сказал, что его зовут Брэнд.

У него была большая сумка. Достаточно тяжелая, чтобы взвалить ее на плечо, пока он шел по склону мимо сохнущих сеток, раздувшихся от рыбы. В воздухе пахло дождем, но пока он не начался, мы решили провести последние предзакатные часы на скамейке возле нашего дома. Брэнд аккуратно положил сумку возле ног и с благодарностью принял кружку с водой из ручья.

– Хорошая вода, – сказал он. – Чистая и холодная. Он посмотрел на треску и скумбрию в сетях. – Если у вас много рыбы, у меня есть на что ее обменять, – добавил он.

– У нас есть все, что нам нужно, – ответил папа.

– Все, кроме преобразователя напряжения для ветряного генератора, – с улыбкой сказал путник. – Но мы обсудим это завтра. Ваши друзья рассказали о проблемах.

Папа выглядел так, словно Брэнд одержал над ним верх в битве, к которой он даже не проявил интереса. Но путник был прав. Генератор работал с перебоями, и папа винил преобразователь. Он ворчал уже целый год, если не больше, и собирался отправиться на поиски нового.

– Хм-м-м… – пробормотал папа. – Оставайтесь на ужин. Обсудим сделку завтра. Торопиться некуда.

По своему небольшому опыту я знаю, что папа всегда задает незнакомцам два вопроса: есть ли другие люди? Они идут сюда? Я не знаю, почему он это спрашивает – из надежды или страха, но тот факт, что мы никогда не искали других людей, убеждает меня в том, что причина в последнем.

До моего рождения родители отправились на материк, мимо цепочки островов, по реке Клайд. Они отправились на одной лодке, а вернулись с четырьмя. Каждый управлял одной и вел на буксире лодку поменьше. Все были загружены вещами, в окружении многих из которых я вырос. К лодке мамы была прикреплена лодка, позже ставшая моей. Я всегда думал, что она выбрала ее из-за названия – «Добрая надежда». Позже папа признался, что из всех яхт, которые они распотрошили на запчасти в длинной заброшенной гавани, эта пахла наименее отвратительно, когда они открыли люк трюма.

Родители дважды сплавали в опустевший город, который когда-то назывался Глазго, и больше туда не возвращались. Однажды Фёрг спросил почему. Папа сказал, что там произошло что-то, что они не смогли бы объяснить, но это сломало их и замедлило настолько, что никто из них не был готов к третьей поездке, какой бы богатой ни была добыча.

Я помню, как мама, тогда еще говорившая, рассказывала мне об огромной библиотеке в Глазго, целых милях книжных полок и широко распахнутых дверях. Они остановились там на несколько ночей, чувствуя себя в безопасности в этой крепости из книг. Перед уходом мама закрыла двери, чтобы внутрь не пробрались кошки и лисы. Она сказала, что если и было что-то, ради чего ей хотелось вернуться, так это ради библиотеки. Она любила книги, когда могла читать, особенно истории. Думаю, это передалось мне от нее.

В общем, папа задал два своих любимых вопроса, и Брэнд ответил: «Да, но не много и все меньше с каждым годом» и «Нет, они не идут сюда».

А потом, без особого побуждения с нашей стороны, он начал свою историю. Брэнд был хорошим рассказчиком. Его глубокий голос и легкая улыбка медленно и мягко затягивали тебя, так гладко, что ты не понимал, что попался на крючок, пока не сталкивался с его острым взглядом. Даже тогда тебе казалось, что он делится с тобой чем-то радостным, словно шутит. Ты не понимал, что это наживка.

Зато наживкой казалось все, что Брэнд свободно доставал из своей сумки и раскладывал на траве у наших ног, пока говорил. Он сделал вид, словно ищет что-то на дне. Вскоре его окружали интересные вещицы вроде ножей, биноклей и аптечек военного вида, ручных раций, различных консервных банок и бутылок, содержимое которых было бы несомненно раскрыто, стоило бы нам только спросить.

«Она где-то здесь», – пробормотал Брэнд, беспечно кладя очередное сокровище на землю и запуская руку поглубже в свою бездонную сумку.

Мы молча переглянулись, но во взгляде каждого из нас читался лишь интерес. Папа не выглядел встревоженным, и единственной, кто испытывал сомнения по поводу нашего гостя, была Бар. Она посмотрела на меня и поморщилась.