Малавита - [6]

У задачки нашлось решение, по крайней мере в его логической системе, еще до подачи десерта. Бэль все это время говорила с ним по душам.

* * *

По-прежнему сидя на террасе и изучая путеводитель, Магги заказала себе второй кофе.

Барабан украшен сценами жития Св. Девы и мученичества Св. Цецилии, которая была обезглавлена в Риме в 232 г. Массивный портал, украшенный деревянной резьбой, представляет четыре времени года и связанные с ними сельские работы. Портик увенчан башней с двойной коронкой, которая заканчивается острыми навершиями.

Она могла просто встать и войти в храм, полное описание которого уже прочла, — войти в неф, встать перед распятым Христом, поговорить с ним, сосредоточиться, помолиться, сделать то же, что она делала до встречи с Фредериком, в те времена, когда его еще звали Джованни. Прилепившись к нему, она и подумать уже не могла о том, чтобы поднять глаза на распятие или приблизиться к святому месту. Поцеловав Джованни, она плюнула в Христа. Сказав «да» мужчине своей жизни, она оскорбила своего Бога, а Он славился тем, что ничего не забывал и за все требовал расплаты.

«Знаешь, Джованни, когда летом очень жарко, я люблю спать под тоненьким одеялом, — часто говорила она ему. — Кажется, совсем не нужно одеяла, а без него не обойтись, оно укрывает нас ночью. Так вот, вера в Бога для меня — это как тоненькое одеяло. И ты у меня его отобрал».

Прошло двадцать лет, и тяга беседовать или просить и обсуждать что-то с Богом посещала ее все реже. Она даже не понимала, сама ли она изменилась или Всевышний. Со временем тоненькое одеяло стало ей не нужно.

* * *

В бетонной пристройке возле стадиона мадам Барбе, учитель физкультуры класса Бэль, искала в своих запасах, во что бы одеть новенькую.

— Меня не предупредили, что надо взять спортивную форму.

— Конечно, ты не знала. Вот, примерь-ка.

Синие шорты для мальчика, которые Бэль приспособила, туго завязав шнурок на талии. Обувь она оставила свою, беговые кроссовки той же марки, что она носила еще в Ньюарке, и натянула ярко-желтую майку с цифрой 4.

— Она мне по колено…

— Меньше ничего нет.

Несмотря на все усилия Бэль, красный сатиновый лифчик все равно вылезал из-под лямок майки. Она замялась, прежде чем присоединиться к остальным.

— Тут одни девочки, — сказала мадам Барбе, не придав этому особого значения.

Бэль пошла за ней на площадку для баскетбола, где ученицы уже тренировались, с нетерпением ожидая увидеть американку в деле. Ей бросили мяч, она стукнула им пару раз об землю, как у нее на глазах делали другие, и передала ближайшей однокоманднице. Бэль никогда не интересовалась спортом и едва знала правила баскетбола. Откуда же взялась у нее эта грация чемпионки, свобода поведения в незнакомых ситуациях, природное знание доселе неизвестных жестов? Легкость, с которой она присваивала одежду, которая ей не шла, и обращала ее себе на пользу? Раскрепощенность, которая у другой девочки потребовала бы стольких усилий? Одетая кое-как, почти как клоун, — и неотразимая, Бэль оказалась в центре игры.

Стоявшие поодаль четыре теннисиста на ее счет не ошиблись. Они прервали матч, вцепились в решетку и стали следить, как прыгает лифчик, невинно колыхающийся при каждом движении Бэль.

* * *

Теперь, когда время шло к четырем, и речи не могло быть о том, чтобы Фредерик расстался с халатом. Из символа смирения халат превратился в его новую рабочую одежду. Отныне Фредерик имеет право безнаказанно шляться неодетым, небритым, целый день шаркать шлепанцами и позволять себе кучу других прегрешений, которые еще надо придумать. Походкой Короля-солнце он прошелся по саду, ориентируясь на щелканье секатора из-за зеленой изгороди, заметил соседа, подрезавшего розовые кусты. Они пожали друг другу руку поверх решетки и минуту оценивающе взирали друг на друга.

— Розами приходится заниматься круглый год, — сказал мужчина, чтобы как-то заполнить возникшую паузу.

Фредерик не знал, что ответить, и потому сказал:

— Мы американцы и въехали вчера.

— Американцы?

— Это хорошая новость или плохая?

— Вы решили поселиться во Франции?

— Наша семья много путешествует из-за моей профессии.

Вот к чему Фредерик вел с самого начала: он выполз в сад с целью произнести одно-единственное слово. С обнаружения «Бразер 900» ему не терпелось представить миру новую ипостась Фредерика Блейка.

— Что же у вас за профессия?

— Я писатель.

— Писатель? — Последовавшая секунда была чистым наслаждением. — Потрясающе… писатель… больше романы пишете?

Фред заранее предвидел вопрос:

— Ну нет, может быть, когда-нибудь потом, а пока я пишу об истории. Мне заказали книжку про высадку союзников, поэтому я здесь и оказался.

При этих словах он стоял к соседу в три четверти, облокотившись на столбик изгороди, скромно, потупившись и самозабвенно играя роль, которая с каждой секундой придавала ему больший вес. Фредерик Блейк полагал: представляя себя в качестве писателя, он решает все проблемы. Конечно, он — писатель, абсолютно все совпадает, как он раньше не додумался? Например, в Кань или даже раньше, в Париже. Сам Квинтильяни подтвердит, что идея — блестящая.

Сосед поискал глазами жену, чтобы представить ей нового соседа — писателя.