Малатаверн - [7]

Кристоф не находил нужных слов. Он помолчал, попытался что-то сказать, потом вдруг вышел из себя и велел Сержу:

– Объясняй сам! В конце концов, это ты все придумал. Серж придвинулся ближе и склонился к Роберу.

– Дело простое, – начал он. – Знаешь мамашу Вентар из Малатаверна?

– Еще бы! Сколько раз мы таскали яблоки! Она ведь глухая!

– Теперь речь не о яблоках, а о деньгах. Сразу тебе скажу: похоже, у нее там кругленькая сумма.

Серж говорил быстро, не то что Кристоф. Ему никогда не нужно было подбирать слова. Когда он вдруг замолчал, Робер сразу понял: он дает ему время ответить. Подумав немного, он спросил:

– И что дальше?

– Я на днях к ней заходил за яйцами с нашей служанкой Ноэми. Мы не в первый раз покупаем у бабки яйца, но мне и в голову не приходило, что у старой карги водятся деньжата. Пока старухи торговались, я и подумал:

"Пойду пройдусь к ручью". Выхожу себе, иду к воде, а потом, просто так, сам не знаю зачем, вместо того чтобы вернуться напрямик, пошел через ферму.

– Значит, ты прошел сзади, между осыпями и кустарником, который растет между домом старухи и развалинами Малатаверна?

– Да, и я чуть было не повернул обратно из-за крапивы, как вдруг слышу: старуха что-то бормочет. Сам знаешь, она глуха, как валенок, но всегда ворчит себе под нос.

– Конечно, знаю! Когда учитель по четвергам водил нас в те места на прогулку, мы надували бумажные пакеты и хлопали ими у старухи за спиной, а она и ухом не вела. Даже свою собаку и то не слышит.

– Это верно, зато когда говоришь с ней, она на тебя смотрит и все-все понимает.

Тут вмешался Кристоф:

– Она глухонемая, это всем известно.

Серж продолжал свой рассказа; он пояснил, как через настежь распахнутое окно следил за старухой, пока та вытаскивала сдачу из огромного бумажника, битком набитого деньгами. Он видел, как она положила кубышку в большой кувшин, а сверху навалила деревянный кружок, сито для молока, половник, деревянную лопатку и мерные кружки – литровую и пол-литровую. Тут, как бы подводя итог, вмешался Кристоф:

– Ничего не скажешь, до такого может додуматься только старая скряга. Да ни одному вору и в голову не придет заглянуть в этот дурацкий горшок, который стоит у нее прямо посреди заваленного всякой дребеденью стола.

– И вы думаете, его можно стащить? – недоверчиво спросил Робер.

– Нет ничего проще, – уверенно ответил Кристоф. План был уже готов. Был он в самом деле очень прост. Кристоф стащил у отца немного мышьяка, который тот держал от крыс; он сделает мясную котлету, они подбросят ее через забор, как только старуха ляжет спать. Прежде чем лезть во двор, они бросят несколько камней в сторону развалин и убедятся, подох кобель или нет.

– Остальное, как ты понимаешь, ерунда, – продолжал Кристоф. – Старуха глуха как пень; мы взломаем дверь, она и не почешется.

Робер покачал головой. Он мысленно представил себе двор, подходы к ферме со стороны Студеной дороги. Вспомнил он и развалины Малатаверна груду черепицы, балок и камней посреди трех уцелевших стен. Вокруг всего этого запустения возвышалась небольшая сложенная из камней стена, а сверху – проволочная сетка, предмет неустанных забот мамаши Вентар. Каменная ограда идет вдоль дороги, а с другой стороны отделяет усадьбу от фруктового сада, потом описывает широкий полукруг по луговине и подходит к самому ручью. Как и всем местным пацанам, Роберу при виде развалин не раз хотелось туда забраться, обшарить каждый уголок, покопаться в старых мрачных подвалах. Однако здоровенная рыжая дворняга Фино, ощерившись, кидалась на сетку, и клыки у собаки выглядели весьма внушительно. Этого самого Фино все дразнили издали, но никто не решался к нему подойти.

– Ты и вправду думаешь, что твоя котлета с начинкой сработает и пес издохнет?

– Еще бы, там хватит на двух таких брехунов. Я закачу такую дозу, что и быка свалит… Да ты сам знаешь: если он не залает, когда мы подойдем ближе – значит, уже сдох.

– Ладно… А где спит старуха? На этот раз ответил Серж:

– Ее лежанка стоит в дальней комнате…

Кристоф перебил его и, обратившись к Роберу, сказал:

– Пусть все это тебя не волнует. Ты поможешь нам с дверью, ведь железки – по твоей части. А потом мы с Сержем войдем, а ты останешься во дворе и будешь поглядывать за дорогой.

Подумав, Робер спросил:

– И когда это будет?

– Завтра, ближе к полуночи.

И вновь воцарилась тишина. Слышались лишь шорохи, доносившиеся с поля, да рокот Оржоля. Из лощины тянуло прохладой, и даже обожженные солнцем высокие сухие травы набухли влагой и уже не так гремели. Робер поежился: рубашка его так и не просохла. Он обернулся к Кристоферу и спросил:

– Может, по домам?

– Ты прав, пора. – Кристоф помолчал, прокашлялся и поинтересовался:

– Ты, кажется, не в восторге от нашей затеи?

– Да нет, все в порядке, – заверил его Робер. – Просто вам все равно вы оба в куртках, а я в одной рубашке, да и та мокрая. Если вы не против, я пойду.

Все трое встали.

– Видишь, что значит шляться по ночам, – хмыкнул Кристоф. – Мы с Сержем не такие лопухи, мы выбираем девчонок из местных.

Они прошли несколько шагов, цепляясь за колючки;

Серж, шедший впереди, остановился и, обернувшись, прибавил: