Малатаверн - [38]

И на том же самом месте… Бабка проходила утром как раз здесь… Она шла той же дорогой, наступала на те же камни и спотыкалась о те же выбоины.

Только она шагала быстрее. Нет, это он, Робер, движется быстрее. А тень его догоняет. Да нет же, он сам тащит ее за собой. На бегу он утирает лоб. Хотя на кустах – ни малейшей паутинки. При таком ветре это просто немыслимо. И все-таки что-то скользнуло по лицу. Юноша опустил голову.

Нет, он вовсе не тащит тень за собой, она сама его догоняет. Ну вот, туча настигла луну. Сейчас накроет. Робер старается не сводить глаз с лунного диска и все же чувствует, что тень рядом. Он видит ее. Туча проносится мимо. Корчится в свете луны, словно тряпка, упавшая в огонь. Дымится. И ее дым обволакивает луну.

А тень? Что там сейчас с тенью? Наверное, побледнела. Не нужно смотреть на нее. Нужно бежать, глядя только вверх, в небо.

Туча оказалась сильнее, чем он думал. Еще дважды луне удалось пробиться. Туча осветилась и тут же потемнела, словно огонь захлопнулся собственным дымом. Теперь луна бежит за ним; она несется стремительно, такая круглая и бледная. Теперь уже не только она освещает землю: светится все небо – мятущееся, белесое, в темных впадинах.

Робер пока в порядке. Он нашел нужный ритм. И бежит быстро, даже чересчур быстро. Жильберта не поспевает за ним.

А ведь правда, с ним же была Жильберта! Робер замедляет бег и оборачивается. Жильберта догоняет его. Они бегут теперь чуть медленнее. И Робер снова ищет, на чем остановить взгляд. Пытается увидеть луну. Но на небе одни облака. Совершенно одинаковые. Он выискивает куст, дерево или ручей. Но вся долина залита белесым полумраком, который затопил все вокруг, но ничего не освещает.

И тогда Робер бросает взгляд чуть в сторону, потом назад. Тень – тут как тут. Почти неразличимая. Она обтекает камни, стала совсем бесформенной, и все же она здесь, на месте.

Робер все бежит. Рука его сама собой тянется ко лбу. Все лицо в поту. Но он не пытается его вытирать.

Ага, вот из полумрака выступил куст… Теперь тополя… Среди полей заструилась блестящая змейка… Это ручей.

Робер поднимает голову. Луна прячется за легким, почти бесплотным облачком, которое все истончается, растягивается и вспыхивает, прежде чем совсем растаять. Даже дымки от него не осталось.

Робер долго борется с собой. Глазам больно смотреть на сияющий лунный диск. И в конце концов он не выдерживает. Опустив голову, он пытается смотреть себе под ноги: чуть вперед, туда, где дорога убегает под деревья. И все-таки поворачивает голову.

Тень здесь, рядом. Она стала плотной, густой, словно клякса на белом листе бумаги. Чернильные кляксы бывают разной формы. Можно даже рисовать кляксами. Обмакнешь палец и…

Такие разные, любой формы… Например, – небольшая, словно съежившаяся…

Как тень старухи… Вот именно: Робер мчится по дороге в Малатаверн, а его догоняет тень старухи. Никак не отстает!

Робер бросил взгляд на Жильберту. Как бы он хотел остановиться, сказать ей: "Спаси меня от нее! Сделай для меня хоть что-нибудь! Ты же видишь, что я схожу с ума!"

Внезапно тьму, сгустившуюся меж тополей, словно нож, взрезал яркий прямой луч света.

Вот именно, словно нож. Нож, которым открывают дверь.

– Нужно убить тень…

– Что ты такое говоришь? – спрашивает Жильберта.

– Я? Ничего.

– Да нет же, ты что-то сказал, но я не разобрала.

– Я сказал: "Какой ветер!" Они добрались до того места, где дорога словно уходит в недра горы. Провал открылся перед ними внезапно, из-за поворота.

И тень осталась позади. Она остановилась. Отстала. Робер знал это наверняка.

Они бегут еще немного, затем Жильберта останавливается.

– Больше не могу…

Робер тоже запыхался, но мог бы бежать дальше. Позади них лунный свет заливает всю долину и левый склон холма. Но ферму Ферри отсюда не видно.

Гильберта бредет по дороге, прижимая руки к груди, – Если бы я знала, – шепчет она, – мы бы спустились прямо туда, и я взяла бы с собой Белонну. С ней нам было бы куда проще.

– Может, еще успеем, если пойдем коротким путем.

– Ты с ума сошел. Идем быстрее. Они прибавляют шагу. Жильберта хватает юношу за руку. Голос ее звучит жестко:

– Теперь поздно бояться, понял? Не время.

– Да нет, нет, – успокаивает ее Робер. Голос его звучит неубедительно. Остановившись, Жильберта заставляет его поглядеть ей в глаза.

– Посмотри на меня!

Робер подчиняется. Луна спряталась, но в рассеянном свете они прекрасно видят друг друга.

Сейчас Жильберта совсем не похожа на девчонку: перед Робером стоит юная женщина.

– Ты слышишь меня? Теперь не время бояться. – Она опять терзает ему плечо, вонзает ногти в плоть, щиплет ее. Робер морщится.

– Обещай мне, слышишь? Нужно остановить их… Обязательно нужно.

– Да, – соглашается Робер, – да, да!

И они вновь пускаются в путь, но теперь не бегут, а идут скорым шагом по обочине, где трава заглушает их шаги. И Жильберта говорит, говорит не переставая.

– Если теперь мы отступим, это будет просто позор. Я сама себя возненавижу… Стыдно будет смотреть друг другу в глаза.

Она поворачивается к Роберу. Тот искоса наблюдает за ней. Девушка продолжает:

– Если бы ты отказался идти, я не стала бы с тобой встречаться. И хорошо бы поскорее со всем этим покончить! История с папашей Бувье – ужас что такое, особенно из-за телочки… Ведь телка так дорого стоит! Но в конце концов, это еще куда ни шло, особенно если на этом дело кончилось… Пусть те двое и дальше творят, что хотят, нам на них наплевать… Но теперь мы не можем так это оставить, нельзя!