Макс - [53]

Меж тем Бриджит уверенно обращается к собравшимся:

— Испокон веку, с тех пор как люди стали ходить в море, у разных народов появились рассказы о морских чудовищах. Сейчас в этих рассказах можно узнать обыкновенных китов, акул или осьминогов.

— А как насчет Лохнесского чудовища? — перебивает ее Газман. Он обожает эти страшилки.

— Лохнесское чудовище — это миф, — отвечает ему кто-то из присутствующих.

— С Лохнесским чудовищем доказательств нет, — вступает доктор Акана. — Ни «за», ни «против». Одни считают, что это последний существующий плеозавр. Другие, что это реальное животное, которое стало легендой. А третьи убеждены, что это все чушь и бабушкины сказки.

— Явление, с которым мы сейчас имеем дело, — не миф и не плеозавр. И уж тем более не бабушкины сказки. По словам нашей маленькой телепатки, оно исполнено ярости и желания убивать все живое.

Мы всей стаей дружно заозирались вокруг, не сразу поняв, что «маленькая телепатка» — это наша Ангел. Я решаю, что «телепатка» — вполне подходящее слово. Звучит солидно и по-научному. Надо будет взять на вооружение.

— Но как по-вашему, доктор Двайер, что, вы думаете, это такое?

— Я думаю, это искусственно созданная форма жизни. Или существо, при жизни искусственно подверженное изменениям и мутациям. Например, в результате радиации.

— Искусственно созданная форма жизни? — нахмурился один из ученых.

— А мы-то, по-вашему, кто? Правильно! — поднимаюсь я с места. — Девяносто восемь процентов — от человека, два процента — от птицы. Комбинации могут быть разные, но принцип тот же. Так что вы не стесняйтесь, называйте вещи своими именами. Даже пальцем можно показывать. Для наглядности.

— Ты права, Макс. Примерно так. — Бриджит старательно отводит от меня глаза. — Только результат не такой успешный. К тому же я склонна думать, что в данном случае радиации и мутации подвергли уже существующий живой организм.

— Радиации? Это как в микроволновке? — интересуется Надж.

— Не совсем, — терпеливо объясняет Бриджит. — Существует масса источников радиации. Как природных, так и созданных человеком. Я думаю о мутациях типа тех, что имели место после Хиросимы и Чернобыля.

— Я эти названия уже где-то раньше слышала. — Вспоминаю какую-то передачу по телику.

— Хиросима — город в Японии, — говорит Джон. — На него в конце второй мировой войны Америка сбросила атомную бомбу. При взрыве сразу погибли сто тысяч человек. И еще десятки тысяч умерли потом в результате болезней, вызванных радиацией. С течением времени стало ясно, что радиация вызывает мутации некоторых человеческих генов, что проявляется во врожденных дефектах, выкидышах при беременности или в раковых опухолях.

— Хорошенькое дельце, — бормочу я себе под нос.

— А Чернобыль — это атомная станция в бывшем Советском Союзе. Там взорвался ядерный реактор, — продолжает Джон. — Самая страшная ядерная катастрофа в истории человечества. Территория вокруг Чернобыля до сих пор заражена. И непонятно, смогут ли люди там когда-нибудь снова поселиться. Даже в таких отдаленных странах, как Англия или Швеция, выброшенная в атмосферу радиация вызвала заражение молока и мяса. Беда в том, что радиация приводит к непредсказуемым, и для живых существ часто фатальным последствиям.

— Вы что, считаете, что в океане имеется источник радиации? Вы хотите сказать, доктор Двайер, что он вызвал мутации живых существ, превратив их в убийц-монстров? — спрашивает один из ученых.

Бриджит кивает:

— Именно это я и хочу сказать. Наша задача теперь — найти этот источник.

60

Корабль в сто раз лучше подводной лодки — я смотрю на пенистую дорожку, остающуюся у нас за кормой, и не перестаю радоваться, глубоко вдыхая свежий соленый воздух. Наш корабль — сорокачетырехфутовый и трехпалубный — самый большой исследовательский корабль станции, легко режет океанские воды.

— Мы сейчас устанавливаем радиационные детекторы, — говорит Бриджит. — Клык, хочешь посмотреть? Ужасно интересный процесс.

Я чуть не до крови закусила губы — только бы не разораться. Клык искоса на меня глянул и пошел за Бриджит спускаться в отсек с оборудованием.

Через полчаса берега уже почти совсем не видно, даже с нашим острым птичьим зрением. Моторы выключены, но здесь слишком глубоко, чтобы встать на якорь.

А мне совершенно невозможно удержаться и не взлететь в небо.

Разбегаюсь по палубе и, взмахнув крыльями, спрыгиваю через парапет. Теплый морской ветер сам уносит меня вверх, и ленивыми кругами я поднимаюсь все выше и выше к солнцу. Ангел, Игги, Газман, Надж и Тотал следуют за мной. Все, кроме Клыка. Он там, поди, воркует вместе со своей Премудрой над океанскими картами. Но я стараюсь о нем не думать — не буду портить себе праздник, и все тут!

Еще шесть месяцев назад мы часами летали чуть ли не каждый день. Крылья, сильные и не знающие усталости, были нашим главным средством передвижения. Случалось, ходить и то было странно. Но в последнее время мы только и делаем, что путешествуем на самолетах, грузовиках, машинах, кораблях и даже подводных лодках. Как же мне надоели все эти транспортные средства! Хоть сегодня полетаю в свое удовольствие, наслаждаясь солнечными лучами, ласкающими мне крылья и обливающими теплом каждое перышко.