Макроскоп - [128]

– По-моему, нам уже не представится лучшего случая, – сказала Афра. – Нужно расконсервировать Джозефа и отправляться. Несколько лет в расплавленном виде...

– Но в целях безопасности нам придется восстанавливаться каждый год, – напомнил ей Иво. – У протоплазмы ограничено гарантированное время жизни.

– Я не люблю рисковать, – заявил Гротон. – Но в этом случае я бы рискнул. Давайте еще несколько раз попробуем. Что-то мне не хочется приближаться к разрушителю в расплавленном виде. На этот случай я хотел бы иметь при себе действующий мозг, а не его расплав.

Они рискнули – и проиграли. Еще шесть прыжков, и им не удавалось подойти ближе, чем на пять световых лет. Парсек был их лучшим результатом, и они не моли его повторить. Четырехмерное подпространство оказалось очень сложной головоломкой.

– Шен говорит...

– Передайте ему, чтобы он заткнулся! – зло бросила ему Афра, и Иво почувствовал прилив теплоты. Он вспомнил слово ЛЮБЛЮ на бюллетене, но не осмеливался даже предполагать... Теперь его любовь к ней изменилась, но оставалась столь же крепкой. Он узнал ее, ее достоинства и недостатки, и любил в ней и то, и другое. Его любовь была без иллюзий – он ничего не ждал в ответ и хотел лишь находиться рядом. По крайней мере, так он говорил это себе.

Не она ли написала это слово? Гарольд бы не сделал этого, Беатрикс это даже не пришло бы в голову.

Все же...

– Думаю, – сказал Гарольд, – эту станцию нам пока лучше оставить в покое. В галактике их еще несколько, и для начала нам вполне будет достаточно одного. Может, удастся выскочить поближе к какой-то из остальных.

Спускаясь по Млечному Пути, они выяснили, что разрушителей действительно много. Их сигналы можно принимать на расстоянии восемнадцать тысяч световых лет, как внутри галактики, так и в близлежащих окрестностях. Однажды они приняли сигналы двух разрушителей одновременно и проверили их идентичность, наложив один на другой. Сигналы полностью совпадали.

Они опять рискнули, но с новой целью. И опять неудача. Но со второй попытки они оказались на расстоянии не более одного светового дня от разрушителя.

Теперь стало понятно, почему было невозможно получить толковую макронную информацию о разрушителях. Практически все естественные макронные импульсы подавлялись искусственным сигналом или, скорее, превращались в искусственное излучение. Из этой точки космоса исходил только один поток макронов – сигналы разрушителя, и другая информация в этом потоке отсутствовала. Макроскоп впервые оказался не у дел.

Но, что удивительно, основной сигнал принимался так же уверенно. Это было еще одним подтверждением превосходства внегалактической технологии: этот сигнал нельзя было ни подавить, ни заглушить, ни отклонить в сторону.

– Нам чертовски повезло, – сказал Гротон. – Правда, стоит подумать, как мы будем уносить отсюда ноги.

Афра возилась с телескопом, пока другие занимались расконсервацией Джозефа. Корабль был погребен в недрах Тритона, который, в свою очередь был вплавлен в ядро Нептуна, и выбраться на поверхность было не таким уж простым делом. К счастью, – хотя Гарольд не признавал случайностей в таком деле и все старался предусмотреть, – они так же законсервировали тяжелое оборудование. Гарольд собрал его в свое время по чертежам внегалактической программы, и сейчас все, что было разобрано для хранения, можно было вновь запустить. Все, что не было спрятано в шахту, естественно расплавилось при падении Тритона на Нептун.

– Я сфотографировала комплекс разрушителя, – сообщила Афра во время обеда. – С этими примитивными оптическими приборами не многое увидишь, но, насколько я разобралась, центр комплекса имеет около двух миль в диаметре и сделан из металла. Так как макроскоп нам не поможет, придется входить внутрь самим.

– Мне кажется, мы пресыщены уже космическими технологиями, – сказал Гарольд. – Мы уже жалуемся на недостаток разрешения при расстоянии в один световой день! Но действительно, а почему бы не войти внутрь?

– Потому, что они могут подпалить нам перышки, вот почему, – ответила Афра, – надо бросить пробный камень.

Она была чрезвычайно оживлена, казалось, ее оставили мрачные мысли.

– Как? – спросил Гарольд. – Джозеф – это все, что у нас есть.

– Катапульта, глупенький, – ответила она. – У нас же есть точечный компенсатор гравитационного поля, помните? И много материала.

Гарольд выразительно постучал кулаком по лбу. Он тоже был неестественно оживлен.

– Ну конечно же! Мы же в состоянии состряпать макет корабля и запустить его в сторону разрушителя.

– Давайте начнем со спутников, – сказала она. – Думаю, что это боевые корабли.

– Спутников?

– Я разве не говорила? Разрушитель окружен шестью стофутовыми сферами, находящихся на расстоянии пяти световых минут от него – на север, восток, запад, юг, вверх и вниз.

– Мисс, вы не говорил мне о них, из ваших слов можно было понять, что такие детали не различить. Это сильно усложняет наше положение.

– Я говорила вам. Где же вы были, когда я сказала – «комплекс разрушителя»?

– Кто это сказал: «Нет веры прочнее, чем вера сварливой женщины в ее собственную непогрешимость»?