Македонский Лев - [51]

Бегуны были призваны на старт стареющим мужчиной с коротко остриженной белой бородой. Затем, один за другим, двенадцать участников были представлены публике. Среди них было семеро фиванцев, и их поддерживали громче всех. Мелеагр и Клетус получили крики одобрения от небольшого спартанского контингента. Но вот Леона, македонца, зрители поприветствовали лишь вежливыми аплодисментами.

Вернувшись на стартовую линию, бегуны посмотрели на судью. Тот поднял руку.

— Пошли! — закричал он. Фиванцы первыми выбежали вперед, оставляя прочих позади. Мелеагр устроился рядом с Клетусом на четвертом месте, Парменион бежал за ними. Первые пять из двадцати кругов лидерство не менялось. Затем Парменион предпринял свой ход. Резко перейдя на внешний круг, он выбежал вперед и прибавил шаг в коротком мощном ускорении на полкруга, создавая разрыв между собой и вторым бегуном примерно в пятнадцать шагов. На повороте он рискнул оглянуться назад и увидел, как Мелеагр приближается к нему. Парменион перешел на спокойный шаг, а потом начал второе ускорение. Теперь его легкие были горячи, а ступни казались стертыми о выжженную глину. Облака разошлись, и яркое солнце искупало бегунов в своих лучах. Пот стекал по телу Пармениона. На одиннадцатом кругу Мелеагр все еще был рядом с ним, несмотря на четыре ускорения, которые порядком изнурили Пармениона. Медленно, постепенно спартанец вновь примыкал к нему. Парменион не паниковал. Дважды он отрывался, ускоряясь, и дважды Мелеагр возвращался к нему.

Парменион начинал уставать — но, решил он, Мелеагр тоже выдыхается. На шестнадцатом кругу Парменион предпринял новый прием, сохраняя увеличенный темп более трех четвертей круга, и на этот раз Мелеагр остался позади примерно на двадцать шагов. Он неверно истолковал рывок и ожидал, что Парменион ослаб. Теперь он начал сокращать разрыв. На девятнадцатом — и последнем — круге он отставал от Пармениона лишь на шесть шагов. Парменион решил не смотреть назад, потому что это мешало ему следовать избранным путем, из-за чего он мог опоздать к финишу и жестоко поплатиться. Теперь он приближался к отставшим, готовый обойти их. Двое из них были фиванцами, но впереди он увидел Клетуса. Тот постоянно оглядывался назад, и Парменион догадался, что будет дальше. Спартанец упадет перед ним, опрокидывая наземь, или заблокирует его, чтобы Мелеагр пробежал вперед.

Парменион услышал тяжелое пыхтение у себя за спиной и, приблизившись к Клетусу, разгадал план Мелеагра. Спартанский бегун пытался придвинуться к нему, удариться в него и толкнуть его в спину бегущему впереди. Гнев поднялся в Парменионе, наполняя силой его конечности.

Он увеличил скорость, пока не оказался прямо за Клетусом.

— Дай дорогу справа! — крикнул он и в тот же миг срезал внутрь, влево от себя. Спартанец оступился и накренился вправо, врезавшись в Мелеагра. Оба повалились на землю, и Парменион без препятствий вышел на финальный круг. Публика встала на ноги, когда он подбежал к финишной черте.

Для них не имело никакого значения, что он был Леон, никому не известный македонец. Но многое значило то, что двое спартанцев кувыркались в пыли у его ног.

Эпаминонд подскочил к нему. — Первая победа Македонского Льва, — проговорил он.

И Пармениону показалось, будто черная туча закрыла солнце.

***

Парменион выложил свой выигрыш на каменный стол во дворе, выстроив столбики из монет и взирая на них с нескрываемым удовольствием. Здесь было пятьсот двенадцать драхм, царское богатство для спартанца, который никогда раньше не видел столько денег в одном месте, да еще принадлежащих ему.

Здесь было пять золотых монет, достоинством двадцать четыре драхмы каждая. Он взвешивал их, перекатывал в кулаке, чувствуя вес и тепло, источаемое металлом. Четыреста серебряных драхм он составил в двадцать столбцов, выстроив маленький храм.

Он был богат! Выложив золотые монеты на стол, он посмотрел на красивое бородатое лицо, отчеканенное на каждой из них. Это были персидские монеты с изображением правителя Персии Артаксеркса с луком в руках. На обороте была изображена женщина с початком кукурузы в одной руке и мечом в другой.

— Ты весь день будешь смотреть на них? — спросил Эпаминонд.

— Да, — ликующе ответил Парменион. — И завтра тоже!

Фиванец усмехнулся. — Ты хорошо бежал, и я испытал неповторимое удовольствие от того, как ты провел Клетуса. Как они теперь, должно быть, расстроены. Мелеагр разорится, выплачивая долги.

— Мне на него плевать, — сказал Парменион. — Теперь я могу позволить себе арендовать дом, а может и слугу нанять. А сегодня пойду на рыночную площадь и куплю себе плащ, несколько туник и пару хороших сандалий. И лук. Мне нужен лук. И шляпу! Пожалуй, из фракийского фетра.

— Я редко видел людей, столь довольных своей удачей, — признался Эпаминонд.

— А был ты когда-нибудь бедняком? — ответил Парменион.

— По счастью, с этим вопросом я знаком поверхностно.

Мужчины провели вечер на торговой площади, где Парменион приобрел себе плащ из небесно-синей шерсти, две туники из превосходного льна и пару сандалий из телячьей кожи. Также он позволил себе особый изыск — налобную повязку из черной кожи, расшитую узором из золотой нити.