Махмудкины дети - [5]
Майор сбросил бурку и поднялся.
Турок уже проснулся и сидит с полковником за столом.
— Ну, Иван Фомич, вы ради Нового года заспались, однако!..
— Да… Сны разные…
— Как сны, разве и у вас?.. — запнулся полковник и смешался.
— Что и у меня?
— Да, знаете, мне, Бог знает, что чудилось. Никак не ожидал от себя такой чувствительности.
— Не по поводу ли пленного?
— Именно!.. Представьте себе… Вы моего крошку Володьку помните?..
— Что за вопрос!.. Сам же крестил его у вас.
— Ах, ты!.. Совсем голова кругом… Ну, так представьте себе… Всю ночь Володька приставал ко мне… Сплошь до утра… «Подари да подари ему этого турка». «На что тебе?» — спрашиваю. А он мне: «У него, — говорит, — такие же Володьки есть. Я его отпущу к ним». Кажется, мы с вами ничего вчера лишнего не выпили?
— Ничего! — и Иван Фомич пристально смотрит на полковника… — У меня похуже было.
— Ну?..
— Право… — и он рассказывает ему свой сон.
— Я просто суеверен становлюсь… Э! Была ни была, отправлю скорее этого турка, и Господь с ним. Пускай генерал решает, что с ним делать. С ним ведь тут с ума сойдёшь.
— Я бы только одного попросил у вас.
— Чего это?
— Я сам хочу поехать к генералу.
— Ну?
— И отвезу этого Мехмед-бея.
Полковник скользнул взглядом в угол и, не глядя на майора, проговорил:
— Что же, ему ведь лошадь надо.
— У меня есть лишняя, из турецких, что нам достались.
— Я ничего против этого не имею. Ничего… Там сдайте генералу… — уже совсем официально закончил полковник.
Иван Фомич проштрафился
Медленно, в сопровождении всё такого же печального Мехмед-бея, Иван Фомич подъехал к нашим аванпостам.
Вон, из тумана словно выдвинулся верховой казак, стоявший на посту. Двое лежат тут же. Привязанные к колу, вбитому в землю, лошади мирно едят сено из общей брошенной им охапки. Увидав офицера, казаки быстро вскочили на ноги.
— Что, братцы, куда этот ров ведёт? — показал он на глубокий овраг, начинавшийся здесь.
— К самым туркам, ваше высокоблагородие!
— Не видать их сегодня — здесь, во рву этом?
— Никак нет-с. Они ничего, смирно стоят… Вчера оченно беспокоили, а теперь слава Богу! Очухались!
— Даром-то что стрелять!
Иван Фомич пригласил за собою следовать турка и двинулся в овраг. Минуту спустя, его догнал казак уже верхом.
— Чего тебе?
— На всякий случай, ваше высокоблагородие! Чего бы не вышло. Турки ведь близко…
— Не надо, не надо…
— Опять же пленный с вами. Не сбежал бы!
— Нет, он мне их позиции обещал показать. Поезжай назад!
Казак вернулся.
С полчаса всадники ехали молча. Наконец, Иван Фомич остановился.
— Вот что, Мехмед-бей. Отсюда до ваших позиций близко… Убирайтесь-ка вы вон от нас, в Адрианополь, к своим детям, слышите… У меня у самого дети есть… Ну, чего же вы?.. Ступай, ступай, да поскорей! Ждать некогда… А то ведь, пожалуй, раздумаю! — попробовал улыбнуться он.
Турок словно оцепенел. Только глазами моргает, очевидно, ничего не понимая.
— Говорю тебе, уезжай к своим. Слышишь…
Мехмед-бей, живо, прежде чем Иван Фомич успел опомниться, наклонился и поцеловал у него руку…
— Послушай, русский… заплатить тебе за это я ничем не могу… А желать тебе, чтобы ты попал в такое же положение и с таким же как ты добрым из наших встретился, — не смею… Помни одно: Бог один. Веры разные, а Бог один. Ну, так я и мои дети, пока живы, станем молиться за тебя, чтобы он тебя сохранил для твоих детей, как ты меня для моих сберёг. Пусть тебя всегда греет горячее солнце. Прощай, русский! Прощай!
И точно боясь, что Иван Фомич раздумает, Мехмед-бей живо ударил лошадь и скрылся впереди…
Подождав несколько минут, майор повернул назад…
Вон уж наш аванпост виден. Тот же казак выехал ему навстречу.
— А ведь ты прав был… Турок-то бежал от меня!
Станичник пристально взглянул в лицо майора.
— Что ж, пущай его… И без того пленных девать некуда!
Полковник в крайнем волнении ходил из угла в угол, когда вернулся к нему Иван Фомич.
— Ну…
— Арестуйте меня… Я упустил пленного…
Полковник подскочил к нему, порывисто обнял и поцеловал его.
— Вот он и подарок Володьке на Новый год… Теперь, шельмец, во сне приставать не будет…
— Во всяком случае, надо донести.
— Зачем?
— А бумаги?
— Вот они, в печке! Я уже сжёг их… Воображаю, как он бедняга теперь… скачет к своим-то…
1904
![Аул](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
Немирович-Данченко Василий Иванович — известный писатель, сын малоросса и армянки. Родился в 1848 г.; детство провел в походной обстановке в Дагестане и Грузии; учился в Александровском кадетском корпусе в Москве. В конце 1860-х и начале 1870-х годов жил на побережье Белого моря и Ледовитого океана, которое описал в ряде талантливых очерков, появившихся в «Отечественных Записках» и «Вестнике Европы» и вышедших затем отдельными изданиями («За Северным полярным кругом», «Беломоры и Соловки», «У океана», «Лапландия и лапландцы», «На просторе»)
![Скобелев](/storage/book-covers/60/604467330745789fe852b5d41f70ed085bea163d.jpg)
Моя книга - не биография Скобелева, а ряд воспоминаний и отрывков, написанных под живым впечатлением тяжёлой утраты этого замечательного человека. Между ними встречаются наброски, которые может быть, найдут слишком мелкими. Мне казалось, что в таком сложном характере, как Скобелев - всякая подробность должна быть на счету, Когда я привел взгляды покойного на разные вопросы нашей государственной жизни. С его убеждениями можно не соглашаться, Но молчать о них нельзя. Сожалею, что условия, среди, которых приходится работать русскому писателю, не позволяют очертить убеждения Скобелева во всей их полноте: они во многом изменили бы установившееся о нем мнение.
![Лопари](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
В. И. Немирович-Данченко родился в Тифлисе, в семье офицера; учился в Кадетском корпусе. Результатом его частых путешествий по России и зарубежным странам стали многочисленные художественно-этнографические очерки. Немирович-Данченко был военным корреспондентом на трех последних войнах Российской империи — на русско-турецкой войне 1877–1878 гг., на русско-японской войне и на первой мировой войне. Русской армии посвящено много его художественных и документальных произведений, но наибольшую популярность у читателя он приобрел как автор развлекательных исторических романов («Королева в лохмотьях» и т. п.)
![Чёрный рыцарь](/storage/book-covers/e7/e714fe1a360ef7e00220c7cf7b83b1b859e0b32a.jpg)
Немирович-Данченко Василий Иванович — известный писатель, сын малоросса и армянки. Родился в 1848 г.; детство провел в походной обстановке в Дагестане и Грузии; учился в Александровском кадетском корпусе в Москве. В конце 1860-х и начале 1870-х годов жил на побережье Белого моря и Ледовитого океана, которое описал в ряде талантливых очерков, появившихся в «Отечественных Записках» и «Вестнике Европы» и вышедших затем отдельными изданиями («За Северным полярным кругом», «Беломоры и Соловки», «У океана», «Лапландия и лапландцы», «На просторе»)
![Белые витязи](/storage/book-covers/87/8774b3d02aa3d196f31003e1ca0b5f4138247a3a.jpg)
Два исторических романа, включённые в этот сборник, посвящены прославленным полководцам русской армии. Атаман Платов, в молодости возглавивший легендарный поход на Индию, прерванный из-за смерти императора Павла I, вошёл в историю как герой Отечественной войны 1812-го года. Имя атамана, храбрость, воинское умение и везение, приводило в ужас противников. О подвигах и личности генерала Скобелева повествует второй роман. «Полководец, Суворову равный», отзывались о Скобелеве в академии. Походы в Коканд, присоединение к Российской империи Туркестана, защита братьев-славян в балканских сражениях под Плевной, на Шипке, долгое стояние русских войск под командованием Скобелева под стенами заветного Царьграда, Константинополя, векового стремления России — вот лишь некоторые эпизоды увлекательного рассказа Немировича-Данченко, знавшего и дружившего с прославленным воином.
![Кавказские евреи-горцы (сборник)](/storage/book-covers/21/2145d932f1dc43b2d4768d7e7fccc911413b2f45.jpg)
История евреев на Кавказе восходит к глубокой древности и теряется в тумане литературных и устных преданий. Современные евреи Кавказа сохранили весьма смутные воспоминания о своем происхождении. Но, как свидетельствуют путешественники XVIII и первой половины XIX века, среди евреев Кавказа была еще жива легенда, что они потомки десяти колен Израилевых, поселенных в Мидии ассирийскими царями. Российские этнографы-путешественники, очерки которых вошли в этот сборник, собрали интереснейшие исторические, этнографические и статистические сведения, интересные любознательному читателю и сегодня.
![Наташа](/storage/book-covers/4f/4f3adaa9d0555d571d2c96376ac5ee01acea66a0.jpg)
«– Ничего подобного я не ожидал. Знал, конечно, что нужда есть, но чтоб до такой степени… После нашего расследования вот что оказалось: пятьсот, понимаете, пятьсот, учеников и учениц низших училищ живут кусочками…».
![Том 1. Романы. Рассказы. Критика](/storage/book-covers/a7/a75289456d9408041e9e5a732ad28497f13e452f.jpg)
В первый том наиболее полного в настоящее время Собрания сочинений писателя Русского зарубежья Гайто Газданова (1903–1971), ныне уже признанного классика отечественной литературы, вошли три его романа, рассказы, литературно-критические статьи, рецензии и заметки, написанные в 1926–1930 гг. Том содержит впервые публикуемые материалы из архивов и эмигрантской периодики.http://ruslit.traumlibrary.net.
![Том 8. Стихотворения. Рассказы](/storage/book-covers/27/273ac845d0f1043b3b9c00646ff37d42cc1bc1a8.jpg)
В восьмом (дополнительном) томе Собрания сочинений Федора Сологуба (1863–1927) завершается публикация поэтического наследия классика Серебряного века. Впервые представлены все стихотворения, вошедшие в последний том «Очарования земли» из его прижизненных Собраний, а также новые тексты из восьми сборников 1915–1923 гг. В том включены также книги рассказов писателя «Ярый год» и «Сочтенные дни».http://ruslit.traumlibrary.net.
![Том 4. Творимая легенда](/storage/book-covers/cc/cc3a4a0154ca44d9c117797cb6049a8ce1953acf.jpg)
В четвертом томе собрания сочинений классика Серебряного века Федора Сологуба (1863–1927) печатается его философско-символистский роман «Творимая легенда», который автор считал своим лучшим созданием.http://ruslit.traumlibrary.net.
![Пасхальные рассказы русских писателей](/storage/book-covers/74/7492ec3bc7dbdde0f6f6a49554a83c2cf68b37d2.jpg)
Христианство – основа русской культуры, и поэтому тема Пасхи, главного христианского праздника, не могла не отразиться в творчестве русских писателей. Даже в эпоху социалистического реализма жанр пасхального рассказа продолжал жить в самиздате и в литературе русского зарубежья. В этой книге собраны пасхальные рассказы разных литературных эпох: от Гоголя до Солженицына. Великие художники видели, как свет Пасхи преображает все многообразие жизни, до самых обыденных мелочей, и запечатлели это в своих произведениях.
![Ирод](/storage/book-covers/0d/0dea50b7ac56183842e5ffdb7239e1690218a624.jpg)
Немирович-Данченко Василий Иванович — известный писатель, сын малоросса и армянки. Родился в 1848 г.; детство провел в походной обстановке в Дагестане и Грузии; учился в Александровском кадетском корпусе в Москве. В конце 1860-х и начале 1870-х годов жил на побережье Белого моря и Ледовитого океана, которое описал в ряде талантливых очерков, появившихся в «Отечественных Записках» и «Вестнике Европы» и вышедших затем отдельными изданиями («За Северным полярным кругом», «Беломоры и Соловки», «У океана», «Лапландия и лапландцы», «На просторе»)
![Воскресшая песня](/storage/book-covers/37/375fd6182b06a487ebd44505b40ea2f00e0bb137.jpg)
Немирович-Данченко Василий Иванович — известный писатель, сын малоросса и армянки. Родился в 1848 г.; детство провел в походной обстановке в Дагестане и Грузии; учился в Александровском кадетском корпусе в Москве. В конце 1860-х и начале 1870-х годов жил на побережье Белого моря и Ледовитого океана, которое описал в ряде талантливых очерков, появившихся в «Отечественных Записках» и «Вестнике Европы» и вышедших затем отдельными изданиями («За Северным полярным кругом», «Беломоры и Соловки», «У океана», «Лапландия и лапландцы», «На просторе»)
![Забытый рудник](/storage/book-covers/1f/1f97c7f5c34cb97ab3ee29ae85e3fd402b8f5e78.jpg)
Немирович-Данченко Василий Иванович — известный писатель, сын малоросса и армянки. Родился в 1848 г.; детство провел в походной обстановке в Дагестане и Грузии; учился в Александровском кадетском корпусе в Москве. В конце 1860-х и начале 1870-х годов жил на побережье Белого моря и Ледовитого океана, которое описал в ряде талантливых очерков, появившихся в «Отечественных Записках» и «Вестнике Европы» и вышедших затем отдельными изданиями («За Северным полярным кругом», «Беломоры и Соловки», «У океана», «Лапландия и лапландцы», «На просторе»)