Махабхарата. Рамаяна - [16]

О мать, за тебя, как свели мы знакомство,

Свой выкуп я внес: мой отказ от потомства.

Тебе говорю, о Сатьявати, снова:

Ни царства богов не хочу, ни земного,

Отвергну и более славную долю,

Но правду отвергнуть себе не позволю.

Земля может запах утратить, а море —

Всю влажность, а солнце — сиянье во взоре,

А ветер — утратить касаний способность,

А свет — выявлять каждый признак, подробность,

Без звука способно остаться пространство,

Огонь — потерять теплоты постоянство,

Смерть — силу утратит, а Индра — удачу,

Но я свою правду вовек не утрачу!»

Сказала Сатьявати слово ответа:

«Ты — праведный муж, ты — блюститель обета,

Захочешь, всесильный в делах созиданья, —

И новые три сотворишь мирозданья.

Я знаю, ты прав, но в тяжелое время

Прими во внимание праотцев бремя.

От клятвы своей отступись ты без гнева,

Чтоб дальше росло родословное древо.

Исполни, великий, для блага народа,

Закон наивысший продления рода!»

Царице, о сыне тоскующей громко,

Ушедшей от правды во имя потомка,

Сын Ганги сказал: «Осужденья достоин

Высокую правду отринувший воин.

Но знаю закон, исцеляющий рану.

Есть средство, чтоб род сохранился Шантану.

К нему ты прибегни для славы и чести,

И действуй с жрецами домашними вместе».

[Совет Бхишмы]

«Однажды, — так Бхишма повел свое слово, —

Убил Джамада́гни, жреца и святого,

Вождь ха́йхаев[15], А́рджуна тысячерукий.

Был сын у святого, познавшего муки,

По имени Ра́ма. И вот, гневнолицый,

Он тысячу рук отрубил у убийцы,

От воинской касты, без помощи ратной,

Очистил он землю семь раз троекратно.

Жрецы, чтобы воины в мире остались,

Со вдовами ратных людей сочетались.

Есть древний закон, почитаемый свято:

Дитя может быть от другого зачато,

Но отпрыском мужа законного будет,

Коль к этому рода продленье побудит, —

И жрец со вдовой ратоборца сходился,

Чтоб воинский род на земле возродился…

Вот случай другой: благодатью богатый,

Подвижник Ута́тхья был мужем Мама́ты.

Был брат у святого меньшой, Брихаспа́ти:

Он силу обрел от ученых занятий.

Наставник богов, он, без жалости к брату,

Упорно преследовать начал Мамату.

Сказала она: «Постыдись, Брихаспати!

От мужа, мне данного, жду я дитяти.

Растет твой племянник, зачатый в законе,

И веды в моем изучает он лоне.

От старшего брата мне радостно бремя, —

Иди и другой подари свое семя!»

Так правильно сказано было Маматой,

Но жрец не сдержал себя, страстью объятый,

Познал он Мамату в запретное время,

И крикнул ему, испустившему семя,

Зародыш, уже находившийся в лоне:

«Эй, младший, ступай-ка, ты здесь посторонний,

Я — первый, нет места второму во чреве!»

И проклял тогда Брихаспати во гневе

Дитя, что еще пребывало в утробе:

«За слово, которое крикнул ты в злобе,

При этом — в чувствительный миг наслажденья,

Да будешь во мрак ты повергнут с рожденья».

И вправду, родился Утатхьи потомок

Незрячим и назван был: «Житель Потемок».

Жрецу Брихаспати могуществом равный,

Сынов произвел сей слепец добронравный.

Сыны, ослепленные жадностью скряги,

Решили: «К чему нам заботы о благе

Слепца многодряхлого, еле живого?»

На доску отца посадили слепого,

И доску по Ганге пустили жестоко,

И плот оказался во власти потока.

Поплыл по теченью слепец белоглавый,

И минул он многие страны-державы.

Купался Бали́, царь земли, утром рано.

Жреца на плоту он увидел нежданно.

Приблизясь, узнал повелитель слепого

Законоучителя, старца святого.

Избрав его для обретения сына,

Воскликнул: «Тебя мне послала судьбина!

От жен моих мне сыновей подари ты,

Да будут им тайны законов открыты».

Согласьем ответил подвижник безгрешный —

Сынов породить от царицы Суде́шны.

Слепца презирая, велела царица

Молочной сестре своей к старцу явиться.

От старца слепого и шудры бесправной

Родился Какши́ван, певец достославный,

А также одиннадцать, мудрых в беседах.

Бали, увидав этих сведущих в ведах,

Воскликнул: «Мои они все, не иначе!»

«О нет, — возразил ему старец незрячий, —

Мои все двенадцать, — сказал он неспешно. —

Отринув незрячего старца, Судешна

Свела старика, оказавшись немудрой,

С молочной сестрою, бесправною шудрой».

Бали, ради милости старца святого,

Царицу Судешну послал к нему снова.

Подвижник сказал, прикоснувшись к царице:

«Твой сын будет равен блистаньем деннице».

И сын у Судешны родился — ученый,

Святым изучением вед поглощенный.

От бра́хманов мудрых — так делалось часто —

Умножилась доблестных воинов каста…

Мне дороги Бхараты род и наследство,

Чтоб род продолжался, скажу тебе средство:

Пусть брахман со вдовами младшего брата

Детей породит, — и да ждет его плата».

[Сатьявати с помощью мысли призывает перворожденного сына]

Тогда, со стыдливой улыбкой, смущенно,

Сказала Сатьявати стражу закона, —

Был полон волнения голос дрожащий:

«Ты правильно учишь, великоблестящий,

Но, царскому роду продленья желая,

О грозный, признание сделать должна я.

Ты — правда, ты — благо, ты — жизни защита.

Да будет тебе мое сердце открыто.

Однажды, в невинную девичью пору,

Я в лодке плыла по речному простору.

К Ямуне-реке, в святожительской славе,

Приблизился Парашара́ к переправе.

Ко мне обратился он, робкой и юной:

«На землю меня переправь за Ямуной», —

И стал многознающий, в лодке рыбачьей,

Меня уговаривать речью горячей,

Исполненной нежности, пламени, страсти…

Проклятья страшась и родительской власти,