Магия Отшельничьего острова - [14]

Не заметив никакой стражи, я приблизился к широко распахнутым воротам и, вступив в полоску тени, поднял глаза на безликие стены.

— Что привело тебя сюда, путник? — послышался приятный женский голос.

Поискав взглядом, я обнаружил его обладательницу на огражденном парапетом выступе локтях в восьми над дорогой. Когда ворота закрывались, это место оказывалось за створами.

Одетая в черное женщина имела под рукой темный посох, похожий на мои. В тени ее волосы казались темно-каштановыми.

— Итак, какова причина твоего прибытия в Найлан?

— Гармонизация.

— Твое имя?

— Леррис.

— Откуда?

— Вырос в Уондерноте, ученичество проходил в Маттре.

— Ну что ж, прибыл примерно вовремя, — произнесла она вежливо, но с налетом скуки в голосе. — Как пройдешь ворота, поверни налево и шагай прямо к маленькому зданию с зеленым треугольником рядом с дверью. Больше никуда не заходи.

— А если зайду?

— Ничего не будет. Решительно ничего, просто зря потратишь время. И свое, и чужое, если тебя придется искать. Но куда бы ты ни сунулся, тебя направят к месту сбора.

Она говорила с таким безразличием, что я снова ощутил холодок.

— Спасибо.

Женщина кивнула в ответ, и я ступил под арочный свод высотой в пятнадцать локтей. Стены казались толще, чем я думал. В толщину они, пожалуй, были не меньше, чем в высоту. Вблизи камень, которым они были сложены, более всего походил на гранит, хотя никогда прежде мне не случалось видеть черного гранита. Под аркой стояла тень, с моря веяло приятной прохладой.

Вынырнув снова на солнцепек, я огляделся. От ворот начинались три улицы — одна шла направо, к приземистому квадратному зданию, другая налево, а третья прямо, строго на запад. Облик самого города в чем-то разочаровывал, а чем-то, наоборот — пленял. После долгого пути через безлесные равнины я не мог не порадоваться множеству деревьев, украшавших Найлан, Среди них попадались очень старые, а крона росшего посреди главной улицы величественного черного дуба поднималась выше городских стен.

Но вид улиц и зданий удручал однообразием: черное каменное мощение, черные каменные дома — все одноэтажные; черные крыши из материала, который я бы назвал каменной черепицей. Будучи того же цвета, что и стены, крыши отличались по текстуре: кажется, строения здесь крыли сланцем. Дома стояли на расстоянии пятидесяти-шестидесяти локтей один от другого.

Трава на газонах, в отличие от пожухлой придорожной травки вдоль Главного тракта, удивляла сочным зеленым цветом. Улицы были почти безлюдны. Редкие прохожие были одеты в черное платье.

Оказалось, что Найлан тянется куда дальше на запад, чем я предполагал. Между воротами и концом полуострова, где, по моим догадкам, должен был находиться надежно защищенный порт Братства, пролегало не менее пяти кай. А поскольку местность в том направлении шла под уклон, я мог убедиться, что и дальше на запад город выглядит примерно так же. Примерно — поскольку обзор затрудняли деревья. При всем обилии яркой зелени в городе господствовал черный цвет. Он не угнетал, не подавлял, но и не позволял о себе забыть.

Оглядевшись, я подхватил посох и зашагал по черной каменной мостовой. Женщина у ворот могла бы не утруждать себя упоминанием о здании с зеленым треугольником: оно маячило на первом же перекрестке, и я в него уткнулся. По всей видимости, цветные фигуры заменяли надписи и служили для определения назначения зданий. И то сказать — разбери где здесь что, ежели все дома почти одинаковы. Все-таки удивительно: неужто мастера, с их-то могуществом, не могли выстроить город менее однообразным и скучным?

Черная дубовая дверь была открыта. Сработанная на совесть, почти как изделия дядюшки Сардита, она, однако, уже одним только своим видом навеяла на меня привычную скуку. Неужто эти хваленые Мастера не знают других материалов, кроме черного дуба да черного камня? Тоска смертная!

— Еще один...

Оторвав взгляд от лепнины, я увидел, что нахожусь на вершине лестницы из трех ступеней шириной во всю комнату. Внизу на двух каменных скамьях расселись люди: двое мужчин и три женщины.

Кивнув, я спустился вниз и, оказавшись поближе, понял, что являюсь в этой компании самым младшим, не считая, может быть, одной девицы — мускулистой блондинки. И единственным обладателем посоха. У ног остальных лежали лишь торбы.

— Леррис, — представился я.

Немолодой, лет сорока мужчина с редеющей каштановой шевелюрой и глубоко посаженными круглыми глазами встал со скамьи:

— Саммел.

— Кристал, — назвала себя тоненькая белокожая брюнетка с великолепным, ниспадавшими до талии волосами.

— Ринн, — бросила широкоплечая блондинка с натруженными руками.

— Дорте, — безразличным тоном произнесла особа с оливковой кожей, колечками отливавших красным волос и золотыми кольцами на каждом пальце.

— Миртен. — Остроносый малый с глазами хорька и бизоньими космами отличался высоким и резким голосом.

Кивнув всем, я снял торбу и поставил в уголок посох.

— Почти все в сборе, — сообщил Саммел перед тем, как сесть. — Как мне сказали, нас должно быть шестеро.

Голос его был глубоким и спокойным.

Хотя ноги мои по-прежнему ныли, садиться я не стал. Хотелось осмотреться, а насидеться всегда успею.