Магия любви - [2]

— Уверен, что мы будем очень счастливы, — с некоторым смущением ответил отец.

Он был растерян и не склонен обсуждать свою женитьбу. Как всегда, чутко реагируя на настроение отца, Мелита сказала:

— В кабинете тебя ждут сандвичи и напитки, папа. Я подумала, что пока этого будет достаточно — обед подадут через полтора часа.

— Мне нужно принять ванну, и, может быть, кто-нибудь все-таки займется моими чемоданами, — грубо вмешалась в разговор новая леди Крэнлей, давая понять, что недовольна оказанным ей здесь приемом.

— Горничная ждет наверху, — объяснила Мелита, — а слуга уже вносит в дом ваши вещи.

— Думаю, мне лучше проследить за этим.

— Это совершенно не обязательно, — заметила Мелита, но сразу же поняла, что ей не следовало этого говорить. Мачеха решительно была против того, чтобы семнадцатилетняя девчонка отдавала в доме какие-либо распоряжения, не касающиеся лично ее, и очень скоро Мелита смогла в этом убедиться.

Когда девушка оставалась наедине с отцом, ее так и подмывало спросить, почему он выбрал в жены эту самоуверенную, властную женщину, так не похожую на ее мать.

Вскоре Мелита узнала, что мачеха была богата и, более того, состояла в родственных отношениях со многими влиятельными семьями, в том числе и с семьей министра иностранных дел, а ее отец был честолюбив и даже тщеславен. Однако инициатива брака, очевидно, принадлежала не ему.

«Придется смириться с этим», — думала Мелита.

Тогда никто из них троих не знал, как мало осталось времени, чтобы попытаться устроить их новую жизнь. Через год после своей женитьбы сэр Эдвард умер.

Это произошло так неожиданно, что Мелита не могла поверить в свершившееся даже после того, как проводила отца в последний путь и бросила горсть земли в его могилу.

Всякий раз, возвращаясь домой, она ждала: вот-вот послышится родной голос, а по ночам часто украдкой приходила в его спальню, надеясь найти там отца живым и здоровым и убедиться, что все было лишь кошмарным сном.

Леди Крэнлей, которой пришлось надеть траур всего лишь через год после подвенечного наряда, по ее собственным словам, «мужественно переносила трагедию». Друзья старались ее утешить, говорили, что черный цвет ей к лицу и стройнит.

Между тем жизнь Мелиты погрузилась во мрак. После смерти матери она потеряла былую беспечность. Оставшись без отца, девушка и вовсе лишилась почвы под ногами. Они всегда были очень близки. Мелита сопровождала отца в его поездках по дипломатической службе, где он, несмотря на занятость, уделял ей много внимания. Мелите было больно вспоминать о счастливых днях, проведенных вместе в Вене, и о том, как увлеченно отец рассказывал ей историю памятников Италии. Он был не только блестящим дипломатом, но и талантливым ученым: стоило ему заговорить, как прошлое оживало, наполнялось звуками, запахами и красками.

Теперь единственным утешением для Мелиты стали книги. Она часами просиживала в кабинете отца, представляя, что они снова вдвоем и он, как прежде, объясняет ей непонятные вещи. Уже потом Мелита осознала, что именно ее пристрастие к чтению навело мачеху на мысль устроить ее будущее таким образом.

Но тогда она была слишком несчастна, чтобы участвовать в чаепитиях, которые леди Крэнлей и во время траура продолжала устраивать по четвергам. Ее редко приглашали и на обеды в тесном кругу друзей мачехи. Обеды эти обставлялись с известной скромностью, к чему обязывало положение вдовы, но проходили довольно весело.

Однажды декабрьским утром, когда небо было сплошь затянуто серыми тучами, а холодный ветер насквозь пронизывал дом, хотя во всех комнатах жарко пылали камины, леди Крэнлей и начала этот разговор, окончательно перевернувший всю жизнь девушки.

— Я думала о вашем будущем, Мелита. — В ее взгляде, обращенном на падчерицу, сквозила неприкрытая враждебность.

Мелита, отнюдь не будучи самоуверенной, уже давно заметила, что раздражает мачеху: за последние два года она очень похорошела. Ее светлые волосы, почти такие же, как у матери, напоминали весенние лучи; большие синие глаза на маленьком бело-розовом лице делали ее похожей на статуэтку из саксонского фарфора. Она была прекрасно сложена, ее грации могли бы позавидовать многие балерины.

«Я благодарю Бога за то, что ты двигаешься, как танцовщица, — однажды сказал отец. — Терпеть не могу угловатых женщин — они встают с кресла, будто их за веревочки дергают».

Мелита тогда рассмеялась, но поняла, что он имел в виду: ее мать влетала в комнату, как пушинка, и Мелита всегда мечтала быть на нее похожей. Несомненно, она была полной противоположностью своей мачехе, плотно сбитой и склонной к полноте, грозившей со временем перейти в тучность.

— О моем будущем? — переспросила Мелита.

— Именно об этом, — подтвердила леди Крэнлей. — Не знаю, есть ли у вас какие-либо планы на этот счет.

— Я не уверена, что понимаю вас.

Мелита была убеждена, что ей придется жить вместе с мачехой, поскольку другого выхода не было, и в этом году начать выезжать в свет — весь прошлый год она носила траур.

Девушка должна была предстать перед королевой в Букингемском дворце, затем посещать многочисленные балы и приемы, где обычно приобретаются нужные связи и заводятся знакомства.